Удар блокируют ударом - [3]

Роману пришлось надавить, используя служебное положение, на одного знаменитого адвоката, близкого друга хозяина, и тот устроил ему пригласительный билет. А что делать, если к промышленнику-«цветмету» Роман мог подобраться только на подобной вечеринке? В любое другое время тот был недоступен, как отключенный мобильник, поскольку в том же списке «Форбс» находился в четвертом десятке и на людях появлялся реже, чем первый из этого списка.

В банкетном зале путем хитрых маневров Роман умудрился сесть за соседним столиком с нужным ему олигархом.

Рассадка гостей велась по двум направлениям. Те, которые приехали группами, садились за большие, заранее приготовленные столы. Одиночки, вроде Романа, занимали места за столиками на двоих, и к ним подсаживали соседа или соседку, в зависимости от пожеланий.

Роман увильнул от уготовленного ему соседства с музыкальным журналистом, известным педерастом, и сел за свободный столик, в непосредственной близости от объекта.

Правда, случился небольшой казус: к Роману, улыбаясь белоснежной металлокерамикой, подсела стареющая теледива с одного из центральных каналов. Открытые сверх меры шея и грудь были основательно разрушены временем, хотя пластическая хирургия и липосакция позволяли бывшей обольстительнице казаться самой себе вполне неотразимой. Особенно в том приглушенном, чуть играющем освещении, что мягко наполняло зал.

Пришлось Роману исполнять роль кавалера и видеть в полуметре от себя забетонированные гримом щеки и надутые силиконом губы. Но менять позицию было поздно, поэтому он мило улыбался и время от времени чокался, отвечая слегка невпопад и ведя наблюдения за интересующим его объектом.

Елена – так звали теледиву – кивала направо и налево, как будто была хозяйкой вечера. Ценная привычка светского человека: везде чувствовать себя непринужденно и вести себя со всеми, как со старыми знакомыми. К удивлению Романа, с «объектом» она расцеловалась щека к щеке, и он долго мял ее руку, по локоть затянутую в атласную перчатку.

Елена – о, удача – представила Романа, который отрекомендовался как специалист по разрешению конфиденциальных ситуаций. После такой аттестации объект глянул на Романа внимательнее, запоминая, и, чуть поколебавшись, попросил у него визитку. Понимал, что абы кто здесь занимать столо-место не будет, и человек, наверное, кое на что способен.

– Скажите, Рома, – можно, я буду называть вас просто Рома? – скажите, Рома, – мягко промурлыкала Елена, когда объект переместился за свой столик, – а какого рода конфиденциальными ситуациями вы занимаетесь?

Единственное, чего не коснулось время, – голос. Он звучал божественно. Если бы не видеть лица, словно носившего следы побоев, можно было отдаться обладательнице такого голоса со слезами счастья на глазах. Хотя, возможно, Роман был слишком придирчив.

– Всякими, – ответил он, потягивая кампари.

– И… вы работаете как частное лицо?

– Совершенно верно. Но – в рамках закона.

– Как интересно, – подалась грудью к столу Елена, так что оба полушария, изрядно подкопченные в солярии, на две трети выдавились из корсета. – Мне всегда импонировали люди, занятые необычной профессией. Это что-то вроде Шерлока Холмса?

– Что-то вроде, – с улыбкой согласился Роман. – Только гораздо меньше романтики и гораздо больше юриспруденции. В общем, рутина.

– Я вам не верю, Роман, – покачала головой Елена. – Вы не похожи на заурядного частного детектива из романов Старка или Чейза. Хотя бы ваша одежда, ваши манеры. Наконец, то, что вы здесь…

Она сделала очаровательный жест, магнетизируя Романа неотрывным взглядом. Слава богу, появился хозяин и отвлек внимание, а то Роман почувствовал, как у него пробиваются ушки и пушистый хвостик.

В короткой речи хозяин, мучающийся от собственного богатства, поблагодарил гостей за то, что почтили его дом своим присутствием, и призвал веселиться от всей души, за что и сорвал бурные аплодисменты. Сейчас же на сцену выпрыгнули четверо новомодных мальчиков, запели, завихлялись, «заводя» зал. Между столиками засновали накрахмаленные официанты, разносили невиданные блюда, разливали драгоценные вина. Народ, видавший виды, застонал от удовольствия.

После мальчиков на сцену, дожевывая что-то на ходу, взобрался артист из бывших кавээнщиков, объявил, что начинается показ нижнего белья из модельного дома такого-то. Вышел и такой-то, наголо обритый, развинченный, одетый в платки и бусы, напустил цветистой терминологии, хлопнул бокал вина за здоровье хозяина.

Его весело поддержали, требуя начала показа. Такой-то убежал, махая руками, чтобы начинали.

Показ велся по-домашнему, то есть модели ходили не по подиуму, которого и не было, а прямо среди гостей. Специальные осветительные приборы высвечивали дорожки, как бы отделяя зрителей и давая пикантный оптический эффект. Роман вдруг увидел, что на него идет дивной красоты девушка. Бедра, талия, грудь, точеные скулы, свободно рассыпанные по плечам черные волосы. И на всем этом – две сиреневые кружевные полоски, почти ничего не прикрывающие.

Брюнетка сверкнула гладким, как кегля, бедром, резко меняя направление, обдала запахом горьковатых духов. Роман уткнулся глазами ей в гибкую спину, вытянул машинально бокал вина. Внизу живота прошла горячая волна, и он понял, что надо либо напиться в дым, либо спасаться бегством.