Удача близнецов - [67]

Готовились к началу майских балов и в столичном доме Вальяверде. Финансовое положение семьи тщательно скрывалось от публики, и вассальным донам было объявлено, что юный граф поселился в столице ради получения образования. Хотя на самом деле, как ни странно, в первую очередь потому, что жизнь в столице стоила дешевле, чем в родовом гнезде Кастель Вальяверде, где постоянно требовалось устраивать приемы, охоты, гуляния и прочие затратные мероприятия. Но и тут три весенних бала и пять больших приемов провести нужно было обязательно. Донья Кларисса еще во время традиционных зимних приемов наловчилась выкручиваться, устраивая всё как можно дешевле, но при том вполне на достойном уровне. Видно, в ней проснулась банкирская жилка Таргароссо, ее родни по отцу, и она ухитрялась потратить на всё это куда меньше денег, чем могло показаться по пышности этих приемов. Например, украшения для бального зала можно было заказать не в столице, а где-нибудь в провинции, но по столичным эскизам. Стоило в три раза дешевле, а выглядело ничуть не хуже. Главное, чтобы никто из плайясольских донов об этом не узнал.

Сейчас донья Кларисса, помимо составления смет на балы и приемы, занималась еще одним, и куда более важным, трудным и ответственным делом: она составляла список возможных невест для Джамино. И когда в последнюю седмицу апреля Оливио наведался в гости, она предложила ему после десерта и кофе обсудить в кабинете кое-что очень важное. Поскольку на обеде же присутствовал и Джамино, она не стала говорить ничего прямо, но Оливио прекрасно всё понял. Собственно, он и сам собирался с ней побеседовать на ту же тему.

В кабинете больше ничего не напоминало о доне Модесто Вальяверде, лишенном титулов и сосланном в Гвиану за разные нехорошие дела (в том числе и за семейное насилие). Все его немногочисленные регалии, начиная с шеврона выпускника Ийхос Дель Маре и заканчивая плайясольским орденом «Золотой Рыбы», были убраны с глаз долой в маленькую шкатулку, а шкатулка унесена на чердак. Портрет дона Модесто тоже из кабинета унесли туда же, и теперь на его месте висел парный портрет, изображавший Оливио в парадном мундире и Джамино в придворном костюме. Этот портрет донья Кларисса заказала зимой у своего кузена-живописца, и тот его написал за совсем символические деньги. На взгляд Оливио, портреты получились слишком вылизанно-красивыми, но этого он мачехе не говорил. Ведь рядом с этой картиной висели еще два портрета, написанные всё тем же кузеном. Слева, со стороны Оливио – портрет покойной доньи Лауры, матери Оливио, а справа – портрет доньи Клариссы, матери Джамино. Донью Лауру живописец писал с маленького магопортрета, который сохранился только потому, что Оливио когда-то сам его спрятал в своей детской в Кастель Вальяверде за стенную панель. Ведь женившись второй раз, дон Модесто почему-то уничтожил все портреты предыдущей жены.

Оливио сел в кресло возле камина, в котором вместо дров алели раскаленные крупные огнекамешки. Среди них была парочка темных – заклятие рассеялось, а подновлять не стали, видно, мачеха решила немножко поэкономить, ведь зачарование таких больших огнекамешков стоило двадцать реалов за штуку, а если оптом – то дешевле, за полторы сотни реалов десяток. Дела семейства Вальяверде всё еще оставляли желать лучшего.

Мачеха взяла со стола три листка, скрепленные изящной скрепкой, и протянула ему, сама села за стол.

– Скоро ведь начало майских балов… и время обручений, – сказала она. – Джамино уже пятнадцать лет. Я знаю, что в вашем роду не приняты были такие ранние обручения, но ты же сам понимаешь, в каком мы положении.

– Понимаю, – Оливио взял бумаги. – Я и сам бы хотел, чтоб он женился, как только достигнет брачного возраста. Нас ведь только двое осталось.

– И Джамино не слишком здоров, – вздохнула мачеха. – Хвала Матери, за последние месяцы приступов не было, но… астма ведь никуда не делась. Если с ним, не приведите боги, что случится…

– Я молю богов, чтобы не случилось, – перебил ее паладин. – Я очень крепко молю Их, донья Кларисса. И давайте не будем больше говорить об этом.

Он посмотрел на бумаги:

– Полагаю, список возможных невест? Небольшой…

Мачеха вздохнула:

– Ты же и сам понимаешь, в каком мы положении. Другие доны Плайясоль и так косо смотрели на Вальяверде из-за двух подряд, по их мнению, мезальянсов. Третий такой же брак они не простят. И без того репутация рода испорчена доном Модесто, а если Джамино женится на, по их же мнению, неподходящей невесте, то…

Оливио бегло прочел списки кандидаток с описанием их внешности, перечнем их титулов, родни, возможного приданого и предполагаемых условий брачного контракта, и положил бумаги на стол. Побарабанил пальцами по столешнице, раздумывая. Потом сказал:

– Конечно, брак с дочерью простого кестальского нетитулованного дона был с точки зрения плайясольской аристократии мезальянсом. Папашу в глазах нашей знати оправдывало лишь то, что он женился по приказу короля. Он матери этого всю ее недолгую жизнь простить не мог…

– А на мне он женился ради денег, – горько вздохнула мачеха. – Таргароссо хоть и бароны, но нам до сих пор забыть не могут, что совсем недавно мы были доминами, а до того – простыми купцами. Вот поэтому невеста Джамино должна быть безупречна в этом отношении. Не хочу, чтобы ему портили жизнь всяческие гадкие сплетни.