Учитель - [9]

Правительственные комиссары отозвались Постановлением о красном терроре. Сидели и ждали, когда кто-то и что-то сделает. Уверен на сто процентов, что это дело рук большевиков, чтобы развязать себе руки. А именно: усилить чрезвычайную комиссию, всех подозрительных посадить в концлагеря, причастных к заговорам и мятежам расстрелять с опубликованием списков расстрелянных, чтобы запугать пока еще живое население. Подписали комиссар юстиции Д. Курский комиссар по внутренним делам Г. Петровский и управляющий делами и брат генерала Вл. Бонч-Бруевич.

Сразу же состоялись межрайонных совещания ВЧК по вопросу проведения террора в связи с покушением на тов. Л (У). Взять заложников. Устроить в районах концлагеря. Быстро рассмотреть дела контрреволюционеров - и расстрелять. Ответственным представителям ВЧК присутствовать при расстрелах. Решить вопрос о трупах. При нахождении у контрреволюционеров оружия - расстреливать самостоятельно. Арестовывать эсеров.

То, что должен был сделать обязанный отвечать за судьбу России русский царь, сейчас делали большевики, десятками тысяч уничтожая недовольных и классово чуждых им людей. Попустительство всегда чревато активизацией преступных элементов, которые трудно призвать к ответственности. И самое опасное для любого государства - либеральная интеллигенция, чью деятельность равносильно приравнивать к преступлениям насильников и грабителей. Я соглашусь с большевистским определением - гнилая интеллигенция, которая будет пособничать любому врагу государства, в котором она проживает, лишь бы сделать своему государству побольнее.

Народ простой боялся большевиков и жалел буржуев, не забывая взять в пустых квартирах что-нибудь себе на память. А когда был объявлен «мир хижинам и война дворцам», то все цокольные жители начали уплотнять буржуев, создавая коммунальные квартиры. Рассказывать о быте коммунальных квартир это все равно, что писать собрание сочинений о нравах и культуре коммунальных квартир Римской империи и их влиянии на соответствующие аспекты жизни коммунальных поселений Российской республики, начиная с 1917 года.

В ноябре 1918 года (по старому стилю в октябре) мне исполнилось восемнадцать лет и меня забрили в армию на уральский фронт. Живущий в Кремле (кто его туда пригласил?) поэт Демьян Бедный писал про таких, как я:

Эх, куда ты, паренек, эх, куда ты?

Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты.

В Красной Армии штыки, чай найдутся,

Без тебя большевики обойдутся.

Не обошлись. В боях мне участвовать почти не пришлось. Как выходцу из бывших мне особенно не доверяли и по грамотности моей определили писарем в штаб. Ко всем своим секретам. Сидел, подшивал бумаги, читал и регистрировал донесения, жалобы на рассмотрение начдиву или начштаба. Тут я заприметил, что начал на меня обращать внимание заместитель начальника особого отдела дивизии. В декабре 1919 года их создали для осуществления контрразведывательной работы в армии, выявления шпионов и преступников в армейских рядах. Как ни уничтожали старую государственную машину, а все равно пришлось возвращаться к ней. А специалистов контрразведки не было. Даже я со своим опытом общения с учителем мог считаться специалистом, но раскрываться ни перед кем не мог. Да и надо как-то от вербовки отвертеться. Все походил, семечками угощал, иногда махоркой, спрашивал, пишу ли я родителям, отписываю, наверное, как я подвиги в боях совершаю. Так, слово за слово, познакомились поближе, а он мне и говорит:

– Вижу я, что парень ты хороший, наш, советский и к должности своей относишься серьезно, хотя все считают это не мужской работой. В армии любая рота мужская. Есть у меня к тебе поручение. Готовится наступление на Пермь. Нужно согласовать действия с пермскими подпольщиками, рабочими сталелитейных и оружейных заводов, у них серьезная боевая дружина. Кроме тебя идти в Пермь некому. Ты молодой, сбросим тебе годок, возраст не призывной, оденем сборную гимназическую форму, едешь к тетке, мол в Петрограде стало голодно. Будешь ждать нас в Перми.

И пошел я во вражеский тыл. Гражданская война она тем особенная, что каждый человек тебе встречный может оказаться другом, а может оказаться и врагом несмотря на то, носит ли он звездочку на фуражке или трехцветную кокарду на папахе, красные ли у него «разговоры» на гимнастерке или золотые погоны на плечах. Это все равно, что спросить, кто для человека страшнее, волк или медведь. Я отвечу - заяц. Заверещит косой, хватайте его, жрите, только меня не трогайте. Вот такие зайцы и работали на обе контрразведки. И хорошо работали. Кто бы ни победил, он на белом коне несется к штабу проигравшей контрразведки, чтобы свою папочку уничтожить и доложить, что архивы вражеские захватил, за что орден полагается с бантом на орденской ленте или с розеточкой под орденом. Так и я шел, ни к кому не прислоняясь. Писем и записок при мне не было. Обыскивай не обыскивай, а чего нет, то того и нет. Пароль запомнил, а текст затвердил как Отче наш. Без шуток. Так на мотив молитвы и запоминал и прекрасно помню, что соответствует строчке «и избавь нас от лукавого». Попробуйте что-нибудь запомнить при помощи молитвы, сами удивитесь.