Учитель-психопат - [13]
Ребята смотрели в пол. Готов отпустил их воротники и встал рядом с директором.
— Чего дрались? — улыбаясь спросил Смирнов.
— Галиев у меня сто рублей украл. Зубарев видел, как он в рюкзаке шарил.
— Я не брал, — возразил Галиев.
— Брал! Че, я не знаю? Они щас у Готова.
— У Рудольфа Вениаминовича, — поправил директор, — давайте деньги, разберемся.
Готов принял театральную позу, выражающую полное недоумение.
— У кого? У меня? Де-е-е-ньги? Ты чего мальчик, трататульки попутал? Какие сто рублей?
— Но Вы сами сказали…
— Что я сказал? Ты! Баран!
— Спокойнее, Рудольф Вениаминович, — попросил директор.
— Я не понял. Какие деньги? Э! Я фигею!
— Все видели, как Вы у Галиева сто рублей взяли, — сказал Дюпин.
— Кто все? Нет, ты определенно гонишь.
— Отдайте сто рублей, — заныл Галиев, — мне мать на обед дала.
— Дорогой обед получается. Да подавись ты. На, в жопу их себе засунь. Жлоб.
КВН
Завуч догнала Готова у входа в школу и, запыхавшись от быстрой ходьбы, проговорила:
— Рудольф Вениаминович, у нас ребята… активисты школы… они хотели бы организовать команду КВН. Во второй школе есть, в первой тоже, у нас нет. Вы не согласились бы проконтролировать, что ли? Молодежь неопытная в этом вопросе, а Вы, говорят, в студенчестве в КВН играли… Что Вы на это скажите?
Готов развел руки в стороны и немного согнул колени:
— Опаньки! Надежда Ивановна, Вы ли это говорите? Какой КВН? Мне что, заняться больше нечем?
— А что тут такого?
— Ничего хорошего. Вы вообще представляете себе: я и этот вертеп. Мы начинаем КВН, для чего… — до безобразия фальшиво пропел Готов. — Нигде я в студенческие годы не играл, с детства терпеть не переваривал.
— Почему Вы так негативно настроены? КВН — это же весело, и ребята с инициативой выступили, надо поддержать.
— Надежда Ивановна, пускай они свою инициативу свернут трубочкой и засунут… сами знаете, куда. Не буду я этим заниматься! Не хочу и не буду!
Судорожно топая по ступенькам крыльца, Готов заухал.
— Посмотрите КВН по телевизору, может, Вам понравится, — предложила Сафронова.
— Я такое говно не смотрю.
— Мое дело предложить, Ваше дело отказаться. Не хотите, как хотите.
Завуч вошла в школу. Готов ринулся за ней, крича и размахивая руками:
— Да, не хочу! И не потому, что мне лень или из принципа. Просто это дебилизм. Вот, будут старшеклассники кривляться на сцене, бегать и орать как потерпевшие.
— Рудольф Вениаминович, мы закончили этот разговор.
— Разговор только начался и будет продолжаться. Знаете, что меня больше всего бесит в КВН? Не знаете? Я скажу. Конкурс «Разминка», будь он не ладен. А еще, когда после конкурса «Домашнее задание» выходит вся команда и поет глупую несмешную песню. Традиция, понимаешь. Или еще хлеще: «Приветствие». Ой, я сейчас заплачу. Пооригинальней ничего нельзя придумать?
— Вот и придумайте, если есть идеи. Зачем напрасно воздух сотрясать.
— Когда говорю я, воздух в любом случае напрасно не сотрясается. А вот если пернуть громко, тогда…
— Что Вы такое говорите, — качая головой, возмутилась Сафронова.
— А что такое? Все естественное не без образа. Лучше послушайте, какую я сценку измыслил.
— Так…
— Звучит марш Мендельсона. В свадебных нарядах выходят шесть человек попарно. Слева два гея, по центру гетеросексуальная пара, справа лесбиянки. Между пар шныряет Карлсон, который живет в подвале. Его движения напоминают стробоскопический эффект. К Карлсону подкатывает «новый русский», с распальцовкой, в бордовом пиджаке и золотой цепью на шее. «Новый русский» говорит: «А ты, типа, кто?», а пузан с пропеллером отвечает: «Я, типа, Карлсон, который живет в подвале». Гаснет свет, звучит вой сирены. Свет включают: все голые. Три девушки стоят в ряд, широко расставив ноги, и держат за поводки гавкающих и стоящих на четвереньках двух геев и одного гетеросексуала. У голого Карлсона на шее золотая цепь, у обнаженного «нового русского» на голове крутится пропеллер. Немая сцена. Девушки начинают визжать. Ха-ха-ха!
— Вам лечиться надо, Рудольф Вениаминович.
— Вы не понимаете, это же смешно!
— Зря я к Вам обратилась.
— Ой, ой, ой, можно подумать!
На уроке музыки
Вялая, томная атмосфера стояла в учительской.
Селезнева зевала, широко раскрывая рот. Житных и Ермакова шептались, перебирая содержимое блестящего пакета с косметикой AVON. Школьный психолог Холодова делала вид, что всецело преданна работе, листала толстую книгу. Забегал трудовик Павел Семенович, хотел поздравить завуча с днем рождения, но не застал.
Готов откинулся на спинку стула и смотрел в потолок.
— Ой, тоска-а-а, — провыл Готов.
— Что же Вам тоскливо? — оторвалась от книги Холодова. Ее лицо сделалось внимательным: наконец-то появился долгожданный собеседник.
— То и тоскливо, что тоска.
— Вы просто, Рудольф Вениаминович, так себя настроили, — с видом знатока сказала Холодова.
Готов взял очки на вытянутую руку и посмотрел сквозь линзы на школьного психолога, покачал головой, цокнул языком.
— Бедная Вы наша, Аделаида Васильевна, совесть не замучила?
Холодова в недоумении захлопала глазами.
— Чем Вы здесь занимаетесь? Я, например, историю преподаю. Вот Алевтина Геннадьевна, царствие ей земное, математику. А Вы? Непонятно.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.