Ученый по прозвищу Зубр - [3]

В 1922 г., летом, в московских научных биологических кругах произошло событие: впервые в страну из Америки прилетел крупный иностранный левонастроенный ученый, знаменитый уже тогда генетик Герман Меллер. Он был старейшим учеником Т.Моргана и привез большую коллекцию диких культур с различными мутациями и комбинациями.

В то время у плодовой мушки — Drosophila melanogaster уже были изучены несколько сотен мутаций. Меллер прочел доклады, посетил биологические станции и показал технику работы с дрозофилой.

Через Меллера советская наука вступила в контакт с передовой генетикой. После этого визита в Москву стали приходить книги, периодика по генетике. Появилась необходимость в создании кружка для обсуждения и реферирования новых генетических работ. Кружок этот получил название Дрозсоора (выражение Зубра), что означало совместное орание о дрозофиле. Собирались у С.С. Четверикова и у Тимофеева-Ресовского. Докладывающий ту или иную работу, очередной реферат отчитывался перед всеми в любых вопросах, которые ему задавали слушающие. Все, что сделала за десятилетия зарубежная наука, дрозсооровцы должны были освоить за три года. И начать параллельно экспериментальную работу. Что и было сделано. Впоследствии этот период будет охарактеризован как зарождение отечественной генетики. И заслуга Дрозсоора именно в этом.

Зубра не интересовали дипломы и прочие «бумажки». Ему нужна была наука в чистом виде. Дрозсоор с участием Тимофеева-Ресовского продолжался до 1925 г., а в 1926 г., когда Николай Владимирович уехал, он распался.

Помимо неоспоримых научных знаний и опыта Дрозсоор дал Зубру еще одно — верную спутницу жизни и помощницу — Елену Александровну Фидлер. С ней они прожили, разлучаясь лишь на короткие сроки, вплоть до ее смерти.

Популярность Зубра среди учителей, сокурсников и начальства была уже тогда очень высока. И когда в 1925 г. профессор Берлинского института мозга Оскар Фогт попросил порекомендовать ему молодого русского генетика для нового отдела генетики и биофизики берлинского института, ему сразу же предложили кандидатуру Тимофеева-Ресовского. А Николай Владимирович отказался. Он объяснил это тем, что ему и в России работы хватит. Его учитель, Николай Константинович Кольцов, все же уговорил Зубра поехать в эту, как оказалось, двадцатилетнюю командировку.

Тимофеев поехал в Берлин с женой и маленьким сыном Дмитрием. Никаких удостоверений, бумаг он не взял, диплома у него тоже не было. Было лишь письмо Н.К. Кольцова, в котором говорилось, что Тимофеев-Ресовский — его ученик, обучен и рекомендуется им.

Поселившись в одном из пригородов Берлина — Бухе, 25-летний Николай Владимирович сразу же принялся за работу. Первым делом он затеял лабораторный «треп» наподобие Дрозсоора. Обсуждали в основном эксперименты с мухой — трехмиллиметровой мушкой дрозофилой. Вечерами собирались в доме у Тимофеевых. Николай был еще молод, темперамент в

нем бурлил. Когда он начинал ходить по комнате, то новый человек в доме долго не мог прийти в себя. Все, кто хоть раз бывал у Тимофеевых, ничего не говорят про обстановку. Главными «предметами» в доме были хозяева. Это был стиль семьи — безбытность, равнодушие к моде. Не было ничего, что отвлекало бы или существовало самодовлеюще. Тим, так называли Зубра за границей, на одном из таких вечеров сказал речь во славу дрозофилы, которая осталась в записи:

— Болтливый объект, который хорош тем, что так плохо хранит тайны природы. Трудно оценить, какую большую службу сослужила дрозофила науке. Незаменимый объект! Быстро размножается. Потомство большое. Наследственные признаки четкие. Мутацию не спутать с нормальной. Глаза красные, глаза белые. Во всех серьезных лабораториях мира работают на дрозофиле. Невежды любят говорить о том, что дрозофила не имеет хозяйственного значения. Но никто и не пытается вывести породу жирномолочных дрозофил. Они нужны, чтобы изучать законы наследственности. Законы эти одинаковы для мухи и для слона. На слонах получите тот же результат. Только поколение мух растет за две недели. Вместо того чтобы из мухи делать слона, мы из слона делаем муху!

Так двукрылые мушки надолго стали источником восторгов Зубра, его разочарований, его славы, его неприятностей…

Период работы в Германии для Тимофеева-Ресовского оказался наиболее творческим. Он выполнил работу по феногенетике — действию генов и их совокупности в ходе развития особи. Вместе с женой провел исследования по популяционной генетике, что позволило обосновать важнейшие идеи С.С. Четверикова в работе «О некоторых моментах эволюционного процесса с точки зрения современной генетики» (1926). Вскоре Тим, обладая незаурядным научным чутьем и чувствуя ближайший синтез биологии с физикой, привлек к своей работе физиков Макса Дельбрюка и Карла Гюнтера Циммера. Параллельно Зубр вел переписку с соотечественниками: Н.И. Вавиловым, Н.К. Кольцовым, С.С. Четвериковым и другими учеными. Он занимается обратными мутациями, получает их в лаборатории; одновременно выясняет, как влияют отбор и внешние условия на разные проявления определенной мутации. Такие исследования занимали порой несколько лет.