Ученик - [63]

– Что же он к священнику не пошел, – с недоумением в голосе перебил один из посетителей харчевни, – если видел, с кем дело имеет? Почему не донес?

– Не все так просто, дети мои, – сокрушенно вздохнул святой отец. – Джордан был хитер, не даром у Диавола в помощниках ходил. Он ведь не в лоб ювелиру сказал "продай мне душу и будут тебе все сокровища земные". Нет. Алхимик дело вел хитро. То подсунет мастеру еретическую книгу, то за кружкой доброго мевельского душевный разговор поведет, а жена перед сном в ухо ласково нашепчет. Такого тумана навели, что и монах не сразу бы догадался, кто пред ним.

В общем, понял вскоре колдун, что не станет Граф пособником в черных делах, и отступился. Отступился, но злобу лютую на благочестивого человека затаил. Своему хозяину козлоногому поклялся: раз не получилось Петеру душу испоганить, значит, заберет у него жизнь. Принесет в жертву Диаволу, и через это других людей окончательно погубит. Ведь за время, что в Мевеле прожил, успел проклятый алхимик найти нестойких в вере людишек, легко поддающихся соблазнам. За ними не пришлось далеко ходить – порой сами в руки шли.

Например, незадолго до того, как решили ювелира в жертву принести, приехал к Графам жить племянник Ганс. Сынок старшей сестры ювелировой женки. Парень он был сильный и хитрый. Думал мастер Петер пристроить его к ремеслу, на золотых дел мастера выучить, но тот оказался слишком ленивым. Ничего делать не хотел, хозяину своему грубил, да все по кабакам ошивался. Пил, гулял, к девкам приставал.

– Гнать нужно было такого! – возмутился хозяин харчевни. – У меня бы он и дня не продержался. Вылетел бы, как пробка из бутылки!

Кто-то из посетителей поддержал его, но брат Кнут сказал, что без колдовства, конечно, не обошлось. Мало того, что ювелирова женка как всегда за родича стояла, так еще алхимик тумана в глаза мастеру напустил. Не замечал Петер, что у него под самым носом делается, совсем не замечал. Как во сне целыми днями ходил. Сын единственный от рук отбился – работу забросил, старшим по Цеху грубить начал, дрался все время – и то не видел. Жена ему каждую ночь сонного зелья подмешивала, а сама, как только он уснет – к племяннику в кровать! Соблазнила ведьма парня, чтобы к себе привязать, чтобы слушался ее беспрекословно, ибо знала – скоро его сила понадобится.

От нахлынувшей ненависти к монаху Урса бросило в жар, тут же сменившийся ознобом. Паренька затрясло так, что начали лязгать зубы. Белка в клетке, словно почуяв, что с человеком творится неладное, перестала грызть орех и уставилась на чужака. Тяжело дыша, Урс вышел из-под навеса. Дрожа всем телом, еле сдерживаясь, чтобы не зарычать от бешенства, он подставил лицо под усилившийся дождь. Потекшие из глаз слезы растворились в дождевых струйках. В корчме продолжал бубнить проклятый монах, но усилием воли ученик ювелира заставил себя не слышать.

* * *

– Заманили они мастера Петера в ловушку и убили, – вздохнул Кнут. – Принесли в жертву Диаволу. А дело попытались представить так, будто разбойники на ювелира в дороге напали.

– Слыхал я ранее про этот случай, – прихлебывая вино, заметил один из слушателей. – Стражник знакомый сказывал – им тогда из Мевеля бумага пришла, чтобы некоего Ганса искали. Подмастерье, который в убийстве подозревался. – Вот-вот, – закивал брат Кнут. – Мевельский прево был дельный человек, упокой Господи праведника, сразу понял, что дело нечисто. Не ввели его в заблуждение лживые слезы, которые хитрая вдова перед ним проливала. Взял он ее на подозрение, но поначалу вида не подал, что догадывается, кто ювелира убил. Чтобы не спугнуть.

А тем временем Джордан совсем страх потерял – привез в город старуху-колдунью с сыном-оборотнем. До этого жила она в глухой лесной чаще, зелья варила, да на шабаши летала. Большим уважением у самого Диавола пользовалась – много людских душ погубила. Глупым бабам из соседних деревень плод вытравливала, порчу на скотину насылала, хвори всякие. Сыночек ее – настоящий великан от матерого волка зачатый – даже говорить по-человечески не умел, только выть. В полнолуние, как водится, оборачивался диким зверем и глотки неосторожным прохожим, что в лесу заблудились, грыз.

– Вот таких помощников чертов алхимик привез в Мевель и к вдове жить устроил. Дом у покойного ювелира был большой, да еще Ганс – как хозяина погубил – испугался и удрал. С крадеными деньгами в Рухт подался. Добычу он прогулял быстро. Попытался тайком в Мевель под крыло своей ведьмы вернуться, но прево начеку был, день и ночь злодеев выслеживал. Как только убийца через городскую стену попытался перелезть – его стража схватила. Поместили Ганса в тюрьму, допросили – он сознался в убийстве. Но что душу Диаволу продал – утаил. Знал, такое костром закончится. Кроме того, надеялся, что сообщники его из тюрьмы вызволят.

Не зря надеялся. Как стало известно, что племянника поймали, вдовушка сразу к судье бросилась. На Святом Писании поклялась, что любовничек ни в чем ни виноват. Но судья ей не поверил, и суд назначил. Тогда она за помощью к своим, к пришлым голодранцам подалась. Они друг за дружку крепко стоят. Такой народишко, что своего просто так не отдадут, даже если колдун. Ну и Джордан времени не терял. Диавол ему за верную службу золотишка целый мешок отсыпал, так он на него для Ганса адвоката нанял. Чтобы тот прошения всякие писал, честным людям голову морочил. Крючкотвор сразу в столицу княжества поехал, нажаловался имперскому комиссару, что мевельский прево невинных людей хватает. Комиссар – поставленный покойным императором – только обрадовался, что можно верным слугам курфюрста навредить. Приказал суд отменить и чуть убийцу из тюрьмы на свободу не выпустил. Слава Богу, судья с прево – люди храбрые: кары не испугались, на своем настояли. Злодей в темнице остался, однако суд отложили.