Ученик пекаря - [16]

Там было сказано, что это знак рождения, двойного рождения. Той ночью были зачаты два младенца, два человека, которым суждено изменить мир, — не знаю только, к добру или и худу. Жизни их связаны невидимой нитью, и судьбы их противостоят друг другу.

У Марода же имеется пророчество, которое, по моему мнению, касается одного из этих двоих. Тебе оно, быть может, знакомо — ученые мужи издавна ломают голову над его смыслом, — но сейчас ты услышишь, как оно звучит в оригинале. Никто, кроме нас с тобой, возможно, не знает подлинного текста — и не узнает.

Когда благородные мужи позабудут о чести.

И некто три крови вкусит в один день.

Два могучих дома сольются вместе.

И далеко падет сего слияния тень.

Тот, кто родителей лишен.

Любовник сестры своей — только он

Остановит злую чуму.

Империя рухнет, рухнет и храм.

Но правда, безвестная многим умам

Дураку лишь ясна одному.

Бевлин, грея руки о чашу, посмотрел в глаза своему собеседнику. Таул встретил его взгляд, и в тишине, нарушаемой лишь треском огня, что-то невысказанное связало их.

— Мир постоянно меняется, — тихо сказал Бевлин, прервав молчание. — И причиной тому всегда людская алчность. Для архиепископа Рорнского деньги важнее, чем Бог, герцог Бренский рвется захватить побольше земель; город Марльс, без разбору торгуя с чужими краями, сам на себя навлек чуму. А король Лескет, правитель Четырех Королевств, в это самое время пытается избежать войны с Халькусом... но неясно, добьется ли он успеха.

Бевлин и Таул помолчали, оба погрузившись в свои мысли, и первым теперь заговорил молодой человек, как мудрец и ожидал:

— Зачем меня прислали к тебе?

Бевлин подозревал, что рыцарь уже знает ответ.

— Есть дело, которое ты, по моему убеждению, можешь выполнить.

— Тирен полагал, что ты дашь мне поручение. В чем же оно состоит? — Таул так рвался это узнать, что Бевлина охватила невольная печаль.

— Оно состоит в том, чтобы найти иголку в стоге сена.

— Что ты хочешь сказать? — Таул произносил подобающие случаю слова, но Бевлин понимал: рыцарь знает, что будущее предопределено и все, о чем они сейчас говорят, было предначертано заранее.

— Я хочу, чтобы ты нашел мальчика, которому теперь около двенадцати зим.

— Где же мне искать его?

— Боюсь, что на этот вопрос так просто не ответить.

— Одного из тех двоих? — спросил Таул. Мудрец кивнул:

— Того, о ком говорится в пророчестве. — Больше Бевлин ничего не сказал, хотя ему и хотелось, — лучше рыцарю не знать, что убеждает мудреца в том, что пророчество осуществится весьма скоро. — Больше мне, пожалуй, нечего добавить. Могу посоветовать тебе только одно: доверься своему внутреннему голосу. Ищи мальчика, который на самом деле не тот, кем кажется, который чем-то отличается от других. Когда ты найдешь его, ты его узнаешь.

— Что же будет, если я найду его?

— Ты получишь свое последнее кольцо. За этим тебя и прислали сюда, не так ли? — Бевлин пожалел о своих словах, не успев их произнести. Молодой человек пока что не сделал ничего, чтобы заслужить подобную обиду.

— Да, за этим, — просто ответил рыцарь. — Это единственное, ради чего я теперь живу.

Он опустил рукав, прикрыв свои кольца, а Бевлин подумал, что этот рыцарь чем-то отличается от тех, с которыми старик встречался прежде. Таул не менее предан своему призванию, чем другие, но чувствуется в нем какая-то уязвимость. Вальдис взращивал в своих стенах рыцарей особой закалки: они приносили обеты беспрекословного послушания, безбрачия и обязались отдавать весь свой доход на благо общего дела. Что же это за дело? Орден был задуман как образец высоконравственного братства, призванного помогать нуждающимся и угнетенным. Теперь, если судить по тому, что просачивается сквозь стены Вальдиса, рыцарей больше заботит политика, нежели любовь к человечеству.

Политика и деньги. За приезд Таула сюда заплачено золотом — хотя Бевлин был уверен, что рыцарь об этом не знает. Тирен, вероятно, сказал Таулу, что тому предстоит совершить великий подвиг к вящей славе всего ордена. Так оно и есть — только Вальдис этого знать не может. Для Тирена Бевлин — всего лишь старый дурак, мечтающий предотвратить войну, которая еще и не начиналась. Что ж, если золото Бевлина оказалось красноречивее его пророчеств, так тому и быть. Итог в конечном счете будет тот же. Бевлин получил то, что хотел: полного сил молодого рыцаря, который поможет ему искать мальчика. И Тирен получил то, что хотел: деньги, которые пустит на свои интриги.

С рыцарством дело не всегда обстояло так, как теперь: некогда рыцари славились благородством и ученостью. На них возлагалось бремя соблюдения мира во времена смуты, голода и чумы. Ни один город не мог внушить им робость, и ни одно селение не было настолько малым, чтобы обратиться к ним за помощью. Целый легион рыцарей однажды проделал сотню лиг с бочонками за спиной, чтобы доставить воду в городок, страдавший от засухи. О них складывались бесчисленные песни, и целые поколения женщин обмирали при виде их. А ныне они опустились до политических махинаций.

Бевлин не совсем понимал, чего, собственно, рыцари надеются этим добиться. Вальдис, надо признать, утратил былое величие — Рорн давно затмил его в качестве финансовой столицы Обитаемых Земель, и рыцарский город явно завидовал удачливому сопернику. Тирен, пытаясь восстановить прежнее положение на рынке, потихоньку скупал соляные варницы и рудники. Если рыцари приберут к рукам всю торговлю солью, города окажутся в их власти — особенно южные, живущие рыбным промыслом. Но речь идет не только о коммерции: Тирен, всего год назад ставший главой ордена, уже заявил себя рьяным ревнителем веры.