Ученик ордена - [20]

Салэм фыркнула, направляясь к выходу.

— Конечно, — сказала она, останавливаясь у двери. — Каждый член ордена имеет свою цену. Например, месячная норма работы подмастерья составляет один талер. Но так как он живет на территории ордена, то из этой суммы вычитаются расходы на его обеспечение — та же еда, бытовые артефакты и, в случае необходимости, вмешательство целителя. Плюс к этому внутри ордена существует единый налог в десять процентов от ежемесячного дохода. Вот и выходит, что с одной стороны такой подмастерье зарабатывает вроде бы всего-то двадцать грошей, а с другой — он получает все остальное совершенно бесплатно, при этом по качеству все, что достается ему даром, намного превосходит схожие вещи и услуги.

Она открыла дверь и первой вышла в коридор, я последовал за ней. Само собой, всплыли местные деньги. Один талер — это очень большие деньги. Его можно обменять на девяносто грошей или тысячу восемьдесят пфеннингов. И если на один пфеннинг можно поесть в трактире, не так чтобы от пуза, но с голоду точно не сдохнешь, то заработок подмастерья за месяц — космический.

— А если он отдельно живет и сам себя обеспечивает? — спросил я, закрыв дверь на ключ.

— Тогда платит только десять процентов налога, — пожала плечами Салэм. — Но так практически никто не делает. Качество совершенно иное. Ну, искоренители, конечно, исключение. У нас-то, можно сказать, нет постоянного дома, мы бродим от анклава к анклаву и много времени проводим вне ордена. Поэтому денег на руках обычно больше.

Что ж, логично. Те, кто собственной жизнью рискует, и должны получать совсем другие суммы. Потому что за копейки рисковать собственной шкурой никто не станет — это просто невыгодно. А вот когда ты из очередного похода возвращаешься и живешь как король, тут и мотивация будет в новый рейс отправиться. Есть шанс подохнуть? Ну так и куш соблазнительный.

— И о каком же доходе идет речь у искоренителей? — спросил я, желая подтвердить свои догадки.

— Пятьдесят талеров в месяц, — пробурчала Салэм.

Это сколько же она закидывает за воротник, что пропила такую сумму и осталась без денег? Мой дядька, помнится, когда ему предложили должность с хорошим окладом, отказался, мотивируя тем, что столько не выпьет. У Салэм, похоже, такой проблемы не возникает.

Хмыкнув, я припомнил доходы среднего горожанина в Чернотопье. За вычетом налогов в баронскую казну выходило около пятнадцати грошей в месяц. То есть орден действительно крайне богатая организация.

Хотя, опять же, если Аркейн снимает часть заработка в обмен на услуги того же постоя и обслуживания, все равно значительная часть должна оседать в руках ордена, не доходя до рук своих членов. Да и где в местных нищих деревнях можно просто разменять талер — я не представлял.

Мы вернулись в круглый зал, где по-прежнему не прекращалось мельтешение сотрудников Аркейна, свернули в другой коридор, спустились по короткой лестнице и вышли в столовую.

Вдоль стен стояли котлы с супами, кашами, на тарелках исходили паром только что зажаренные куски разного мяса. Еды хватало в изобилии, как и народу. За стоячими столиками, из которых ни один не пустовал, кучковались люди, уплетающие угощения на свой вкус.

Салэм толкнула меня под бок локтем и кивнула в сторону очередного клерка с пластиной наготове. Протянув ему наши бляхи, мы подхватили пустую глиняную посуду, уже расставленную на подносах, и пошли вдоль рядов.

Салэм налегала на каши и мясо, игнорируя овощи и прочую травку. А вот я брал все, что казалось мне вкусным, не обращая внимания на взгляды работников, которые постоянно подвозили новые блюда и забирали опустевшие котелки.

В итоге на моем подносе нашлось место двум супам — куриному с вермишелью и красному свекольнику с мозговой косточкой, двум вторым — кашей гречневой на свиных шкварках с луком и свиной котлетой, пшеничной с бараньими ребрышками и тарелочкой хвороста, обсыпанного крупным сахаром. Все это довершалось двумя кружками еще шипящего кваса на черном хлебе.

Оглядев мой выбор, Салэм хмыкнула, но не стала комментировать. А мне было просто интересно попробовать, ведь я и не рассчитывал съесть все. Однако стоило нам пристроиться к только освободившемуся столику, как я взялся за приборы и мгновенно выпал из жизни.

Очнулся только в тот момент, когда последняя капля кваса упала мне в рот, и я отставил пустую кружку. Салэм смотрела на меня расширенными глазами, кажется, даже забыв, как дышать. Наконец, она выдохнула и взяла себя в руки.

— Не знала, что ты такой прожорливый, — покачав головой, заявила она.

— Сам не ожидал, — пожал плечами я, чувствуя, что мне хватило впритык, чтобы наесться. — Но, видимо, просто от потрясений проголодался. Мы же ели последний раз еще в городе, да и то — по чуть-чуть совсем. А у меня молодой растущий организм, мне нужно хорошо питаться, чтобы вырасти большим и сильным.

Судя по лицу искоренительницы, которая на моем фоне казалось звонкой девочкой подросткового возраста, расти еще больше мне уже некуда. Но мне, наоборот, нравилась возможность одним своим видом заставить любого недоброжелателя дважды подумать, чем косо посмотреть в мою сторону. Магия-шмагия, а возможность нанести крепкий удар кулаком в челюсть собеседника еще никому не мешал даже на Земле, а уж в средневековом мире — тем более.