Ученик некроманта. По ту сторону Смерти - [6]

— Пусть остается, — махнул рукой Марк и предупредил: — но это последняя поблажка, на которую я иду. Ты спас форт, но повторно подвергать его опасности я не стану. Даже несмотря на твои заслуги.

Целитель молча кивнул, затем — так же не говоря ни слова — встал из кресла и вышел. Его ждал больной, отчаянный священник, решивший донести до людей из Большого мира мольбы своей паствы.

— Я должен сказать… — в полубреду твердил чумной. — У меня послание…

Целитель не слушал бессвязную речь больного, думая о том, что спасает сейчас не того, кого ждал вот уже несколько утомительно долгих недель. Это священник. Не воин. Значит, не он был так важен для Вельвы. Но это не уменьшает цену человеческой жизни. Если кого-то можно спасти, если есть хоть малейший шанс на успех, надо действовать. Аарон приготовил укрепляющий эликсир, смешал сонное зелье, чтобы приступы бреда не пожирали у больного драгоценные силы. Когда все было сделано, священник уже не стонал, выталкивая из слабого горла хриплые слова. Он спал, тихо и спокойно.

Аарон вздохнул, глядя на безмятежно лежащего священника. «Хорошо, что спит», — отметил про себя врачеватель. Так, когда больной лежит смирно и не дергается, кудесить гораздо проще. Аарон глубоко вздохнул и приступил к исцелению. Он взял священника за руку и закрыл глаза, представляя внутреннему взору чужой организм. Целитель проник внутрь умирающего тела, а проникнув, стал выжигать заразу всеми имеющимися в арсенале силами. Принятый больным за миг до магических пасов эликсир выполнял львиную долю работы, сделал тяжкий труд целителя несравнимо проще. Всего за несколько минут Аарон уничтожил почти всю заразу в теле священника, но доделать начатое не сумел — не хватило сил. Он и так совершил почти невозможное…

Всю ночь целитель провел у постели больного, аккуратно менял ему примочки, поил эликсирами и снадобьями. Эстерец, несмотря на видимую немощность, оказался весьма крепким малым и уже к утру открыл глаза.

— Как самочувствие? — устало спросил Аарон.

— Не знаю, как тебе это удалось, сын мой, — заговорил священник слабым, измученным голосом, — черная смерть вышла из моего тела, не оставив и следа. Это не иначе — магия…

— Так и есть, — улыбнулся Аарон. — Я — Целитель. Но речь не обо мне. Кто ты? Зачем пришел сюда? Что заставило тебя пойти на верную гибель?

— Я отец Манистье из григорианского ордена пресвятого Эстера. Пришел молить о том, чтобы вы пропустили женщин и детей, — несмотря на слабость, священник говорил уверенно, твердо. Чувство тревоги и негаснущая надежда отчетливо звучали в его голосе. Больной был готов на все, лишь бы его призывы были услышаны. — Мужчины не просят милости и готовы умереть от мечей неупокоенных, но хотят быть уверены, что их женам, матерям и детям не угрожает гибель. «Пощады и милости» — вот, что я хотел донести до ушей коменданта.

— Боюсь, тебе не удастся его убедить, — покачал головой Аарон. — Мне с трудом удалось выторговать у него твою жизнь. Чтобы спасти остальных, не хватит даже моего слова, не говоря уже о твоем.

— Неужели комендант настолько черств и беспощаден, что его не тронут слезы умирающих младенцев?

— Для него это ничтожно мало. И даже если все эти дети будут умирать на его глазах, Марка не смилостивиться. Ты зря пришел, падре.

— Нет, не зря, — сказал Манистье, ложа руку на плечо Аарону. — Ведь в мире нет ничего невозможного. Не доказал ли ты этого, избавив меня от смерти?

— Быть может, — вставая, чтобы избавиться от застывшей на его плече руки иноверца, ответил целитель. — Но есть вещи, перед которыми люди бессильны.

— Есть вещи, в которых бессильны даже боги. Иначе не было бы ни чумы, ни Хельхейма. Но вера… вера совершает невозможное — исцеляет и дарит жизни. Не тебе ли это знать?

— Я расскажу тебе о прорицательнице и о том, почему я здесь, — вместо ответа сказал Аарон. — И тогда ты поймешь все. Но прежде я хочу услышать о том, что происходит по ту сторону Смерти.

— Там, за рекой, мир, где люди не дороже скота, а временами — не умнее, — не задумываясь, начал Манистье. — Их растят, как животину, как стадо, чтобы потом сделать раба из тела и узника из души. Там нет могил, хотя вокруг — кладбище. Там нет радости, одна лишь — тоска. Там нет жизни, но есть живые. Там… царство Хель.

— Мы это исправим. Спасем людей, а мертвое царство разрушим, — заверил Аарон, сам не зная, как будет выполнять данное слово, но в душе надеясь на удачный исход, а умом понимая, что истинная вера исцеляет любые раны. Даже те, которые появились на теле мира.

Глава 1 По пути Бессмертия

Догматы утверждают, что имеет он два естества: божественное и человеческое, которые соединены «неслитно и неизменно, нераздельно и неразлучно». К обоим естествам относится понятие рожден, и к каждому из естеств применимо тождество: рожденное по естеству — одинаковое по природе с родившим.

Сандро Гайер «Записки молодого алхимика»

С первого взгляда этого не разглядеть, но, если присмотреться, то становится видно, как в его изумрудно-зеленых зрачках яростно пляшет дикий огонь. Сейчас в огне его глаз горели тонкие минареты башен, устремившиеся к угрюмым тучам; полыхали мрачные высокие стены, изваянные из почерневшего камня; трещал в пламени крепкий подъемный мост, сбитый из грубо обтесанных дубовых бревен; накалялись в огненном пылу донжоны, местами вынырнувшие из-за фортификаций и показывающие свои увенчанные зубчатыми коронами головы. В зрачках его отразились высокие, окаймленные инеем скалы, равнина, занесенная снегом, и голые, укрытые белым покрывалом, деревья, редколесьем раскинувшиеся под Лысой горой.