Учение о предварительных практиках - [45]

Удовлетворенность только таким типом уверенности может стать серьезной ошибкой. Моя мать сказала мне, когда была на пороге смерти: "Бессмысленно гордиться тем, что ты тулку. Также бессмысленно гордиться тем, что ты изучил много книг и получил множество передач и посвящений. Тебе необходимо смягчить своё сердце, сделать себя добрым, много практиковать. Без практики недостаточно быть тщеславным, думая: "Я — тулку!" Нет ничего поразительного в том, что прочитать кучи книг. Главная цель — это критически рассматривать свою позицию и использовать практику, чтобы улучшить себя. Буддистская практика должна быть принята близко к сердцу. Делай себя более добрым, мягким, мирным, любящим, сострадательным и глубоко рассматривающим пустотную природу вещей. Всегда контролируй себя, чтобы видеть, улучшился ли ты в этом. Проверяй себя, но также спрашивай квалифицированного мастера, подноси своё понимание. Веди себя прямо, не старайся быть каким-то особенным, иначе твоя жизнь станет величайшим заблуждением. Ты не найдешь много людей, которые осмелятся сказать тебе это. Большинство людей будут просто возносить тебе хвалу, говоря какой ты хороший. Я честно говорю тебе это."

С одной стороны, то, что она сказала, было очень добрым, но с другой стороны это было похоже на нагоняй. Когда моя мать уже совсем умирала, она сперва дала мне белый шарф, а потом сказала всё это. Это проникло прямо в моё сердце и было исключительно полезным. Она плакала, она была близка к смерти, она знала, что умирает, мы также знали, что она скоро уйдет. Она не волновалась об этом. Она продолжила, сказав: "Наилучший практикующий — тот, кто умирает радостно. Я, точно, не рада, но и, определенно, не подавлена. Я не имею сожалений и не боюсь. Это благодаря тому, что я получила много сильных посвящений и чуть-чуть практиковала. Я тренировалась для того, чтобы с пользой оставить эту жизнь."

Так как то, что она сказала, было учением в самом себе, я почитаю свою мать как одного из своих учителей. Я делаю так сейчас, но не до того, как она ушла.

Пожалуйста, расскажите некоторые истории о самом необычном учителе среди ваших учителей.

Среди моих учителей самым необычным был Кхенпо Ринчен. Однажды он сказал мне: "Ты действительно любишь изучать тексты. Мы довольно хорошо делаем успехи. Следовательно было бы хорошо, если бы я разделил с тобой объяснение некоторых трудных мест буддийской философии." Он убеждался, что дверь закрыта, и потом погружался в сложный мир учащихся. Сказав немного, он закрывал книги, снимал свои очки, закрывал глаза и рассказывал часами. Он мог говорить часами подряд и ещё не исчерпать темы.

Однажды его нос был заполнен соплями, он нащупывал свой носовой платок, но не нашел его. Встать для поисков и подойти к окну — это заняло бы его время и заставило бы его прерваться, поэтому не останавливая поток учения, он высморкался прямо на ладонь руки. Держа это в руке, он продолжал говорить. Вскоре после он задрал рубашку, вытер ладонь об живот и продолжал говорить совершенно спокойно.

Кхенпо Ринчен делал много других подобных вещей подобно гулянию без обуви или без монашеской шали, забывая надеть их. Однажды он пошел облегчиться на поле около того места, где теперь стоит монастырь Кьябдже Дилго Кхентце. Когда он сидел на корточках, он начал читать книгу и продолжал её читать даже после. Его глубокий интерес поглощал его до такой степени, что он полностью забывал о месте и времени. Немного погодя он сидел прямо наверху всего этого. Когда он вернулся, людям надо было держаться за носы.

Этот кхенпо не имел никакого интереса к таким обычным вещам как еда и одежда. Всё его внимание было полностью поглощено книгами. Он часто становился забывчивым ко всему остальному миру. Так как он рассматривал все другие дела как неважные и не уделял им никакого внимания, они забывались. Он был одним из необычных учителей.

Другим необычным среди моих учителей, хотя и по-другому, был Куну Лама Тендзин Гьялцен. Когда бы вы ни видели его, он всегда практиковал, был всегда в самадхи, мирным и полностью пробужденным. Казалось, ему не требовались никакие алтарные предметы. Не имело значение, какой философский трактат он разъяснял, не имело значение, насколько трудное место, он всегда соединял их с практикой [ пробужденного состояния]. "Без тренировки нет пользы" — говорил он. Когда вы сравните и выстроите в ряд утверждения в высказываниях индийских пандитов и написанное учеными мастерами Тибета, вы определенно сможете обнаружить разногласия в целях и смысле, но Куну Лама был способен доказать не-конфликтность всех уровней философии и отсутствие каких-либо реальных противоречий. Это реально помогало моему пониманию.

Кхенпо Ринчен с другой стороны выстраивал все как находящееся в конфликте, ничего в общем не было одним и тем же. Потом он объяснял как и почему и разражался смехом. В самом деле этот подход также помогает в развитии силы внутреннего проникновения.

У ног Кьябдже Дилго Кхьентце я также получил много передач. Упомяну некоторые: Ламрим Еше Ньингпо, не один раз Три-йиг Еше Лама, также Чецун Ньингтиг и много других. Манера Ринпоче говорить была исключительно прекрасной, его слова были красноречивы, как чтение комментариев без единой ошибки. Его качества были выдающимися. Он не делал пауз и, казалось, не думал о том, что он собирается сказать дальше, его речь была подобно непрерывному потоку даже когда он делал глоток чая. Вы чувствовали, что он неистощим, и ещё незаконченные слова новы и полны смысла. Выучив что-то наизусть вы, конечно, можете повторять так, но это всегда будет звучать одинаково. Его качество известно как "лонгдол", истечение изнутри. Этот истечение мудрости изнутри случается, когда кто-то достиг высокого уровня практики.