Учение Коперника и религия: Из истории борьбы за научную истину в астрономии - [37]

Конечно, и после второго процесса сторонники запрещенной системы мира в своих лекциях придумывали различные, нередко весьма оригинальные, приемы для ознакомления студентов с этой системой. Например, Кавальери сообщил Галилею в своем письме от 13 марта 1631 г.: «Я читаю теорию планет согласно воззрениям четырех важнейших авторов, именно Птолемея, Коперника, Тихо и Кеплера, предоставляя слушателям выбрать затем того, кто им больше всего нравится». Что же касается слушателей, то те из них, которые заинтересованы были в развитии науки, усвоили отстаиваемое Галилеем в «Диалоге» положение, что ученому нужны доказательства, а не цитаты и ссылки на авторитеты, ибо научные «изыскания имеют предметом мир чувств, а не мир бумаги».

Характерна позиция Гассенди, который бесспорно был коперниканцем. При помощи опытов на движущейся галере он (в согласии с идеями Галилея) окончательно уничтожил имевший давность почти двух тысяч лет аргумент об отставании от движущейся Земли облаков и других оторвавшихся от земной поверхности тел. При всем том Гассенди при жизни не решался высказаться открыто: он не объявлял себя прямым приверженцем системы Коперника, а только старался доказать, что все возражения против нее неосновательны. Он говорил, что птолемеева система должна быть совершенно отвергнута, коперникова является простейшей и наиболее соответствующей действительности, но следует признавать тиховскую, так как библия явственно приписывает движение Солнцу. Хотя истинный смысл таких слов был достаточно прозрачен (доказательством чему служат непрекращавшиеся нападки на него астролога Морена), церковь довольствовалась этой мнимой покорностью, не решаясь затеять новый инквизиционный процесс против ученого, бывшего к тому же служителем церкви.

После процесса Галилея некоторые противники коперниканства заняли такую позицию — они стали уверять, будто для человека не важно, кто прав: Птолемей или Коперник. Так, в 1651 г. один из таких противников Коперника Риччиоли, касаясь споров о системах мира, заявил: «Чем труднее объяснить движение звезд, тем более обнаруживается величие бога; природа человека возвышеннее природы Солнца; человеку, для которого все создано, безразлично — кружатся ли около него звезды, или нет». По существу это утверждение было неприемлемо как для церковников, так и для ученых, так как оно означало, что религия не связана с геоцентризмом и наука бессильна объяснить небесные явления.

Итак, объявление католической церковью учения о движении Земли ересью диктовалось главным образом стремлением церковников спасти геоцентризм как одну из немаловажных догм христианского вероучения.

Глава пятая. Отставка теологии в науке

1

В борьбе за коперниканство Галилей проявил себя искусным дипломатом, так как одной из форм его самозащиты было то, что он при всяком случае щедрой рукой рассыпал уверения в своей религиозной благонадежности, в своей преданности церкви и т. п. Отстаивая право науки на самостоятельное и беспрепятственное развитие, Галилей вместе с тем старался усыпить подозрения духовенства. Он уверял церковников, что в качестве католически мыслящего христианина он хочет лишь помочь церкви принять «справедливое и наилучшее решение» об ее отношении к учению Коперника. При этом он предложил способы «совмещения» или «примирения» науки и религии, но это, конечно, маневр, который, в конечном счете, преследовал одну и ту же цель — дать «отставку теологии» в науках о природе, освободить естествознание от религиозных пут.

Правда, было бы ошибочно утверждать, что Галилей был атеистом и последовательным материалистом, тем более, что до действительно антирелигиозного мировоззрения не дошли даже такие передовые мыслители, как Бруно, Кампанелла и другие. Но столь же ошибочно было бы думать, что Галилей был искренним католиком, ибо трудно себе представить, чтобы такой человек верил во все то, что сами папы римские называли «сказкой», хотя и весьма «выгодной» для них. Во всяком случае есть немало оснований признать, что Галилей весьма симпатизировал протестантизму и что его философские взгляды были очень близки к мировоззрению Бруно, т. е. пантеизму, который в то время имел прогрессивный характер, так как он был ступенью по пути материалистического мировоззрения.

Добиваясь свободы научного исследования, Галилей доказывал церковникам, что поспешное решение вопроса об учении Коперника должно поставить церковь в весьма неприятное положение, потому что запретить учение Коперника — значит запретить астрономию, а это скомпрометирует католическую церковь в глазах всех тех, кто знает, что календарная реформа проведена католиками на основе работы Коперника. Однако не только лютые противники Галилея, но и наиболее расположенные к нему церковники неоднократно указывали ему на явную несовместимость христианского вероучения с учением Коперника.

В начале Галилей, который был хорошо знаком с судьбой Джордано Бруно, всячески избегал выступать на почве богословия, но в конце концов он вынужден был реагировать на многочисленные прямые предупреждения своих врагов и друзей об опасности новой системы мира для христианского и всякого другого религиозного мировоззрения. Вот почему, отстаивая права науки, он вместе с тем вынужден был сделать попытку «согласования» учения Коперника со священным писанием. С этой целью Галилей попробовал также укрыться под сенью учения о двойственной истине, согласно которому наука и религия, философия и теология могут сосуществовать даже в том случае, если они утверждают противоположные вещи, так как у них нет якобы общей почвы.