Учение дона Карлоса. Практическое использование техник Карлоса Кастанеды - [51]

Между тем, если мы немного оглядимся и покопаемся в истории, то обнаружим, что людей всегда и везде интересовала возможность достижения «внутренней тишины», и я даже осмелюсь утверждать, что каждый человек стремится так или иначе понять, как этого можно достичь. Результаты исследований Кастанеды позволяют утверждать, что в прошлом люди были гораздо ближе к этому знанию. По мере усиления господства рационалистического мышления (VIII-169-170), все более подчинявшего себе повседневное существование личности, человечество постепенно теряло это знание. И вот пришло время, когда большинство людей погрузилось в стихию даже не столько рационалистического, сколько шаблонного, механистического мышления.

Взгляд на Восток

Пустое сознание, не-мышление — это основная цель восточной мысли, в особенности таких ее направлений, как индийская йога, японский дзэн-буддизм и китайский даосизм.

Для западного сознания возможность достижения такого состояния со всеми вытекающими из этого последствиями пока не стала предметом особого интереса — в особенности со стороны науки.

Впрочем, здесь следует отметить роль усилий антипсихиатров, чья деятельность находится на грани науки и паранауки. Им удалось достаточно близко подойти к достижению состояния «не-мышления», которое они называют труднопроизносимым термином «деструктурированный опыт».[10]

Когда западное сознание, привыкшее рассматривать мир в перспективе дихотомии Запад/Восток, предается самокритике, оно начинает относиться к восточной мысли с некоторой долей робости. Однако при таком членении из поля зрения исчезает множество не «вписывающихся» в рамки парадигмы Восток/Запад народов и культур, у которых были достаточно оригинальные представления об устройстве космоса.

Индейская перспектива

Говоря об американских индейцах, мы имеем в виду все народы, от Аляски до Тьерра-дель-Фуэго, бывших некогда творцами великих культур. Философское и магико-научное наследие этих культур еще практически не освоено современными антропологами и культурологами.

Обладая превосходящей военной мощью, конкистадоры и думать не желали о том, что у индейцев можно и учиться. Кто тогда мог подумать, что у практически истребленных в XVI веке представителей доколумбовой Америки, индейцев, — которые с точки зрения сторонников парадигмы, помещающей Запад на вершине лестницы прогресса, находились и до сих пор находятся в самом ее низу, — у этих индейцев можно чему-то учиться, что они обладают заслуживающим уважения техническим и духовным знанием.[11]

Вот почему, как ни мало нам пока известно о восточных методах достижения состояния «не-мышления», об индейских методах достижения этого состояния нам известно еще меньше.

А ведь на самом деле каждый человек обладает врожденной способностью к достижению такого состояния, прекращению внутреннего диалога. Для этого необходимо только по-настоящему заинтересоваться самопознанием.

Дон Хуан и наследие тольтеков

Среди центральноамериканских культур есть одна, которая особенно интересна в отношении достижения «внутренней тишины», — это культура тольтеков. Многие из дошедших до нас произведений и артефактов этой во многом загадочной культуры, ее колоссальные пирамиды, скульптуры, фрески и поэмы представляют собой свидетельства путешествий тольтеков в мир «внутренней тишины».

Учение дона Хуана Матуса проникнуто духом древней тольтекской культуры. Оно раскрывает те ее стороны, что остаются незамеченными или недоступными поверхностным наблюдателям, даже тем, кто обладает опытом непосредственного общения с наследниками тольтекской культуры — индейцами нахуа, уйчоль и мацатеками.

Прекращение внутреннего диалога является, с точки зрения учения дона Хуана, ключом к двери между мирами, краеугольным камнем истинного знания. Именно на поиски «внутренней тишины» направлял он своих учеников, хотя временами казалось, что этот маг выделяет в качестве цели духовной практики какой-то отдельный объект. Он поступал так не забавы ради — он прекрасно понимал, что нет большего препятствия для прекращения внутреннего диалога, чем сама мысль о том, как важно этот диалог прекратить, что нужно избавиться от всяких мыслей. С такого рода трудностями постоянно приходится сталкиваться и нам.

По ту сторону желания

Западные люди привыкли к тому, что если мы стремимся к достижению какой-то цели, то уже с самого начала представляем себе, в чем, в сущности, эта цель заключается, — а затем решаем, стоит ли эта цель усилий, которые придется затратить для ее достижения. И если она того стоит, то возникает желание достичь ее. Разумеется, такое желание порождает мысль о том, что цель желанна, что мы хотим ее достичь. Бессмысленность такого рода мыслительной деятельности заключается в том, что здесь мышление поставляет нам объект желания и, в конечном итоге, само достижение желаемого становится объектом мышления. Этот путь заводит нас в такой лабиринт сознания, откуда нет возврата.

Не случайно восточные мыслители так настаивали на отказе от желаний, а представители западной цивилизации утверждали, что достижения такого рода как раз и привели к пассивности и апатичности «людей Востока», стали причиной их неспособности к творчеству и наслаждению чем-либо. На самом деле все обстоит как раз наоборот: восточные мыслители отлично понимали глубокую внутреннюю взаимосвязь между желанием и мышлением — понимали, что они находятся в отношениях взаимопорождения.