Ученица. Предать, чтобы обрести себя - [6]

Повитуха поднялась и кивнула нам на прощанье. Руки у нее были заняты мамиными травами.

В следующий раз она пришла со своей дочерью Марией. Худая девятилетняя Мария стояла рядом с матерью, копируя ее движения. К груди она прижимала младенца. Я смотрела на нее с надеждой. Мне еще не встречались другие девочки, которые, как и я, не ходили в школу. Я подвинулась поближе, стараясь привлечь ее внимание, но Мария была целиком поглощена словами матери, которая объясняла, как можно использовать калину и пустырник при послеродовых схватках. Она слушала и кивала, не отрывая взгляда от матери. Я побрела в свою комнату, но, повернувшись, чтобы закрыть дверь, увидела, что Мария стоит передо мной, все еще прижимая к себе ребенка.

– Ты ходишь? – спросила она.

Я не поняла вопроса.

– Я всегда хожу! – с гордостью произнесла Мария. – А ты видела, как рождается ребенок?

– Нет.

– Я видела, много раз. Ты знаешь, что такое, когда ребенок идет попой?

– Нет, – пробормотала я, словно извиняясь.

Когда мама впервые помогала при родах, ее не было дома двое суток. Она вернулась очень бледной, почти прозрачной. С трудом добралась до дивана и рухнула на него, вся дрожа.

– Это было ужасно, – прошептала она. – Даже Джуди сказала, что ей было страшно. – Мама закрыла глаза. – Но она не казалась напуганной.

Несколько минут мама сидела, приходя в себя. Когда щеки ее немного порозовели, она все мне рассказала. Роды были долгие, тяжелые. Когда ребенок наконец родился, все было залито кровью – у матери случились множественные разрывы. Остановить кровь не удавалось. И тут мама поняла, что пуповина обвила шею младенца. Он был такой синий, что мама приняла его за мертвого. Когда она рассказывала об этом, кровь отлила от ее щек, мама смертельно побледнела и обхватила себя руками.

Одри заварила ромашку. Мы проводили маму в постель. Когда вечером вернулся отец, мама все ему рассказала.

– Я не могу, – сказала она. – Джуди может, а я не могу.

Отец положил руку ей на плечо.

– Это промысел Божий, – произнес он. – Иногда Господь поручает нам трудные дела.

Мама не хотела быть повитухой. Это придумал отец, стремившийся сделать нашу семью полностью самодостаточной. Больше всего отцу ненавистна была мысль, что мы можем в чем-то зависеть от правительства. Он говорил, что когда-нибудь мы сможем стать абсолютно самостоятельными. Как только он накопит достаточно денег, то построит водопровод, чтобы брать воду с горы, а потом установит на ферме солнечные панели. И тогда у нас будут вода и электричество до скончания времен, когда все будут пить из луж и жить во мраке. Мама была травницей. Она могла позаботиться о нашем здоровье. А если она станет еще и повитухой, то сможет принимать внуков, когда те появятся.

Повитуха пришла навестить маму через несколько дней после первых родов. Она привела с собой Марию, и та снова пошла за мной в мою комнату.

– Плохо, что твоей матери достались тяжелые первые роды, – сказала она с улыбкой. – В следующий раз будет легче.

Через несколько недель мама проверила ее слова на практике. Телефона у нас не было, и повитуха позвонила Ба-под-холмом. Бабушка поднялась к нам, злая и усталая, и с порога рявкнула, что маме пора «поиграть в доктора». Она пробыла у нас всего несколько минут, но разбудила весь дом.

– Почему вы не можете просто поехать в больницу, как это делают все остальные?! – крикнула она, хлопая за собой дверью.

Мама взяла заранее подготовленную сумку и ящик с настойками и лекарствами и медленно побрела к двери. В ту ночь я почти не спала – волновалась за маму. Но на следующее утро мама вернулась взлохмаченная, с темными кругами под глазами и с широкой улыбкой.

– Это была девочка! – сказала она.

Она рухнула в постель и проспала целый день.

Так прошли месяцы. Мама уходила из дома в любое время суток, потом возвращалась, вся дрожа и радуясь, что все кончилось. К началу листопада она уже успела помочь на двенадцати родах. К концу зимы – на нескольких десятках. Весной мама сказала отцу, что с нее достаточно: она сможет принять ребенка, если придется, даже если наступит конец света. Больше этим она заниматься не хочет. Услышав ее слова, отец помрачнел. Он напомнил маме, что такова воля Господа, что это благословение для нашей семьи.

– Ты должна быть повитухой, – настаивал он. – Ты должна сама принимать роды.

– Я не могу, – покачала головой мама. – Кроме того, кто будет приглашать меня, если есть Джуди?

Мама сглазила себя, бросив вызов Богу. Прошло совсем немного времени, и Мария сказала мне, что ее отец нашел новую работу в Вайоминге.

– Мама говорит, что твоей матери придется взяться за дело, – добавила она.

В моем воображении сразу же возникла волнующая картина: я в роли Марии. Я – дочь повитухи, уверенная в себе, знающая. Но когда я повернулась посмотреть на маму, картина эта сразу же исчезла.

Повивальное дело в штате Айдахо разрешалось, но нужна была лицензия. Если бы при родах что-нибудь пошло не так, на повитуху могли бы подать в суд за занятие медициной без лицензии. А если бы кто-то умер, ее могли бы обвинить в убийстве и даже посадить в тюрьму. Немногие женщины шли на подобный риск. Повитух было мало: в тот день, когда Джуди уехала в Вайоминг, мама стала единственной повитухой на сотню миль вокруг.