Ученье — свет, а богов тьма - [8]

– Лиза, – Азамат прерывает меня с безысходной твердостью, – я бы сам с радостью был глухим. Или тупым. Но ты сама все слышала.

Как же я хочу возразить!.. Но – нечего.

Кир возвращается уже потемну. Я сижу внизу и раскладываю пасьянс в буке. Один за другим, один за другим. Злюсь, нервничаю, глупо себя чувствую. Азамат заснул, укачивая Алэка, и я так его и оставила в детской комнате на кровати Тирбиша. Бедный мой, весь день ходил совершенно убитый. На Кира зла не хватает – такое с отцом сделать! Ох, попадись ты мне…

Вот он попадается. Заходит тихо, осторожно прикрывает за собой дверь. Я сижу в темноте, он меня не сразу замечает, только когда я с клацаньем захлопываю крышку бука и выхожу на кухню. Вздрагивает, вжимает голову в плечи и пятится. Я сжимаю зубы – не потому что не хочу его обругать, а потому что муданжских слов у меня на такой случай недостаточно, а родные он не поймет. Молча, рывком открываю холодильник, достаю лотки с мясом и гарниром, бутылку молока. С грохотом ставлю все это на стол, распахиваю дверцу микроволновки и ухожу обратно в гостиную. Звукоизоляция в доме хорошая, Азамата не потревожу.

Кир начинает шуршать на кухне – выкладывает себе что-то на тарелку, ставит греть, остальное убирает. Наливает молока, убирает бутылку. Умывается. Достает ложку и садится есть. Я вижу его, только когда он подходит к раковине, остальное время – слышу. Я хочу пойти и залепить ему подзатыльник, но это не исправит ситуацию. Били его и раньше, и сильнее. И оставляли без ужина. Он не полюбит Азамата от того, что я поступлю с ним так же. От того, что накормлю и поглажу по голове, конечно, тоже не полюбит. А все остальное не важно. Так что пусть ест, мне не жалко. Ах да, еще же витамины.

Снова выхожу на кухню, Кир пригибается к тарелке, следит за мной из-под спутанных волос. Сейчас ведь изгваздает в жиру. Достаю баночку с шипучими таблетками, растворяю в стакане порцию, ставлю на стол перед Киром, не смотрю на него, не смотрю, иду в гостиную. Наверное, если я его тресну, станет легче. Вот прямо сейчас. А что будет потом? Он станет от меня шарахаться. Не поверит, что ему здесь желают добра. И то сказать, в данный момент я совершенно не желаю ему добра. Но если я доведу это до его сведения, Азамату не будет лучше. Азамат хочет, чтобы сын его любил. И чтобы отец его любил. А люблю его только я. И вынуждена терпеть этих двух козлов, как же они похожи! Может, Кир на самом деле – внебрачный сын Аравата? Он ведь хотел завести еще, да Ийзих-хон от него сбежала… Но нет, я же делала тест. И лучше забыть, что мальчишка похож на деда, иначе точно врежу.

Мои размышления прерывает сам Кир. Заходит в темную гостиную и топчется у входа, нерешительно покхекивая. Поднимаю голову.

– Простите… – хрипло начинает он и осекается, видимо, по моему лицу хорошо видно, что не прощу. – Мм… Мне мыться сегодня?

– Как хочешь, – по возможности бесстрастным голосом отвечаю я и возвращаю свое внимание к буку.

– Мн… кхм… а… где отец?

Я щурюсь на него, с трудом удерживаясь от замечания, мол, не заслужил ты право его отцом называть.

– Спит.

Кир кивает и замолкает, но не уходит. Я невидящим взглядом смотрю в бук и жду. Экран гаснет.

– Вы… сердитесь? – тихо и сипло спрашивает Кир.

Я отвечаю не сразу, чтобы не взорваться.

– Я в ярости, – говорю тяжело. – Я не хочу тебя видеть и слышать.

Он кивает и поспешно ретируется в кухню, а оттуда в прихожую. Надо надеяться, пошел к себе. Потому что если он сбежал… нет, я даже думать не хочу, что станет с Азаматом.

Я просиживаю внизу всю ночь. Даже гармарра не усыпляет сегодня. Только уже хорошо засветло понимаю, что можно попробовать лечь. Лифт стоит внизу, значит, Кир им не пользовался. Я не пойду проверять, у себя ли он. Мне хватило один раз обыскать весь дом, когда он пропал. Обойдется, много чести маленькому засранцу. Иду в нашу с Азаматом спальню – где нет Азамата – и падаю на постель, как есть, в домашних штанах и халате, не переодеваясь, даже не накрывшись одеялом. К счастью, засыпаю.

Глава 2

Днем меня будит Азамат. Он бледный и осунувшийся. Я недовольно ворочаюсь и понимаю, что отлежала шею.

– Лиза, – зовет муж, – ты не заболела? Скоро уже солнце сядет…

– Я поздно легла, – говорю, сажусь и принимаюсь растирать шею сзади. – Дай мне вон тот синий тюбик…

Азамат не просто дает мне тюбик, но и втирает содержимое в больное место.

– Ты сам-то как? – спрашиваю, расслабляясь под его уверенными руками.

– Ничего, – вздыхает он. – Кир сказал, ты его теперь ненавидишь.

– Ты с ним разговаривал? – удивляюсь.

– Ну так… Мы перекинулись парой слов. Я попытался с ним поговорить нормально, но он отмалчивается, а я не хочу навязываться. Если уж ему неприятно мое общество…

– А жирно ему не будет? – рыкаю я. – Он немного не в том положении, чтобы выбирать, общаться с тобой или нет! Тебе не кажется, что кто-то зажрался вообще? Поначалу дрожал, как бы не убили, а теперь, видите ли, отец ему рожей не вышел!

– Лиза, не кипятись. – Азамат устало упирается лбом в мой затылок. – С этим ведь ничего нельзя поделать. Он же не со зла, не нарочно. Не каждому дано терпеть уродство.