Учебные годы старого барчука - [52]
— А что ж, бабуся, завтракать не собираешь? Треба исты чоловику! — Или крикнет кому-нибудь из больных: — Ну-ка, ты, хлопец, приволоки уголька люльку запалить!
А больше и нечего; хоть весь мир кругом провались, ему, кажется, всё равно.
Другие больные все заняты: кто читает книжку, аппетитно свернувшись калачиком на постели, кто шепчется с товарищем в дальнем уголке.
Калмаков, уже шесть дней сряду посвящавший свой досуг добыче чернослива из больничной кухни, теперь набрал его полный столик и с наслаждением, проникающим всю его наивную рожу, готовит себе из него какое-то необыкновенное, изобретённое им кушанье, растирая его в глубокой тарелке фарфоровою больничною ступкою.
Только бедняга Крамалей, с полуоткрытым запёкшимся ртом и с постоянно закрытыми глазами, мечется в жару на своей постели, срывая с себя одеяла и простыни и тихо постонывая.
На дворе был ясный морозный денёк, и первый молодой снег укрыл белою пеленою недавнюю грязь улиц и крыши домов. Всё казалось так чисто, безгрешно и юно!
Любуясь из окна на эту светлую картину новой зимы, мы с Алёшей невольно вспомнили весёлые холмы и поля нашей далёкой незабвенной Ольховатки… Они манили нас оттуда непочатою девственностью своих снегов и вольным простором безбрежных горизонтов. Там маленькие братья дружной шайкою весёлых беззаботных птиц снаряжают салазки, натягивают валенки, катают снежки. Захар кучер задвинул в тёплый сарай обе кареты, и коляску, и большой папенькин тарантас, и маленькую таратайку, и длинную линейку, на которой мы ездим в лес. Начнутся катанья тройками на ковровых санях, езда гуськом. Скоро и Варварин день, наш престольный праздник. Придут из Курска все дворовые. Поставят качели… А тут не увидишь, как и святки подкатят. Радостно забилось сердце, охваченное волной неясного, инстинктивного счастья.
«Пришлют ли за нами на святки? И когда пришлют? Кого? Конечно, Ларивона с Яковом в троечной рогожной повозке. Не возок же присылать. Мы не девочки и не барыни какие-нибудь модные. Да хоть бы и простые сани разгонные, особенно те, что в Брянске купили. И отлично бы доехали! Ещё бы как! Закатывали бы себе как на почтовых, горя мало. Напасть бы никто не осмелился: во-первых, у Ларивона уж наверное, будет ружьё, он никогда в дорогу без ружья не ездит. У Якова тоже наверное дубина припасена: он парень бывалый, видал виды, знает, с чем в дальний путь отправляться. А может, и топор возьмёт; даже наверное возьмёт… Топор для всего может пригодиться, а в Черемошной же, он знает, редко когда проезжают благополучно. А мы-то сами? Нас же всё-таки четверо. Анатолий один двух стоит. Только нужно оружием запастись. Дубины легко найти в дровах, там я видел отличные молоденькие дубочки с суками на конце. Хватишь хорошенько, в кусочки голову разобьёшь! Да этого мало… У Бориса пистолет есть офицерский, в сундуке. Его, конечно, придётся взять. И ещё бы нужно…»
Увлечённо совещались мы с Алёшей, забыв и больницу, и гимназию, и город, которым любовались.
«Впрочем, ведь вот что: каких лошадей за нами пришлют? Это тоже важно. Рыжая тройка после того, как тогда под мост в Грязном слетела, никуда не годится: её не пошлют в дорогу. На ней и говорить нечего! Как вихорь бы умчались от кого угодно. Ведь Туз — тот человека прямо под себя передними копытами подбивает, так и ловит! Эту бы и под уздцы никто не удержал! Должно быть, Медведя пришлют в корню, а Несчастного с Разбойником на пристяжке. Медведь чем хорош? Тот все дороги отлично знает, тот уже никогда не собьётся и не заблудится. Помнишь, как он от Субботина нас ночью в метель тащил? Так прямо и приволок на озёренскую дорогу. Если бы не он, пропали бы!»
«Вот братцы обрадуются, как приедем… Ведь первый раз всё-таки. Никогда ещё не видали нас в мундирах. Да и выросли мы, должно быть. Разве мы такие были дома? Косте непременно альбом нужно подарить, он любит… А краски Саше. Мало мы разве им привезём? Они дома в пять бы лет этого не увидели. Одних карандашей шесть штук им набрали, да бумаги сколько… Потом им непременно нужно подарить «Виконта де Бражелона». Ведь мы всё равно прочли. Нам зачем? А ещё шкатулочку забыл, что Калиновский клеил, с потайным ящиком! Правда, это сёстрам нужно… Надо же и им что-нибудь повезть. Им можно картинки лаковые, где рыцарь верхом и инквизиторы. Лакомства тоже нужно всем разделить поровну. За что же сестёр обижать! Всё ж таки фунтов шесть всего наберётся… С этим хоть ёлку можно сделать. Прибавить яблоков мочёных, орехов простых, пастилы домашней, — какое угощенье выйдет отличное!»
Мы всецело перенеслись разыгравшеюся мечтою в обстановку и в интересы далёкого дома, милой родной семьи. Теперь ни богатырский эпос грубых гимназических преданий, ни ожесточённая воинственность ежедневного пансионного настроения словно не имели больше власти над нами; сладкие мирные мысли домашнего крова и семейной ласки выплывали в нашей душе, будто тихо сияющие утренние облака, и бесследно разгоняли печальную тьму враждебных чувств и грубых инстинктов, зарождавшихся в нас среди затхлой атмосферы общего бездушия и безучастия.
За годы своей деятельности Е.Л. Марков изучил все уголки Крыма, его историческое прошлое. Книга, написанная увлеченным, знающим человеком и выдержавшая при жизни автора 4 издания, не утратила своей литературной и художественной ценности и в наши дни.Для историков, этнографов, краеведов и всех, интересующихся прошлым Крыма.
Воспоминания детства писателя девятнадцатого века Евгения Львовича Маркова примыкают к книгам о своём детстве Льва Толстого, Сергея Аксакова, Николая Гарина-Михайловского, Александры Бруштейн, Владимира Набокова.
Евгений Львович Марков (1835–1903) — ныне забытый литератор; между тем его проза и публицистика, а более всего — его критические статьи имели успех и оставили след в сочинениях Льва Толстого и Достоевского.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.