Учебник `Введение в обществознание` как выражение профанации педагогами своего долга перед учениками и обществом (ч.1) - [16]
И такая организация психической деятельности имеет место не в жизни «безтелесных существ в страшных сказках», а свойственна хоть и не большинству людей, но многим из людей как в прошлых, так и в ныне живущих поколениях.
При этом, носители демонической организации психической деятельности обречены ошибаться и в целеполагании, и осуществлении своих намерений, вследствие чего сталкиваются с неприятностями сами и наносит больший или меньший ущерб жизни окружающих и Мирозданию. Это является следствием ограниченности демонизма в способности получать и перерабатывать информацию в процессе выработки и осуществления своих намерений.
Поскольку это характеризует демонизм как таковой без разделения его:
· на «добрый» благонамеренный демонизм (хочу, чтобы в мире не было зла, чтобы всем было хорошо),
· и «злой» (что я хочу, то и есть «добро»),
— то это приводит к вопросу о том, может ли ограниченность (в том числе и человека) пребывать в ладу с неподвластной её воле неограниченностью Жизни в её полноте и целостности?
На этот вопрос в культуре человечества есть разные ответы в широком диапазоне смыслов: от «это невозможно в принципе» до «это жизненно необходимо всем людям и осуществимо, если человек живёт в ладу с Богом, в диалоге с Ним достигая того, что его воля выражает Любовь и всегда действует в русле Божиего Промысла».
Т.е. вопрос о том, кто есть человек и отличается ли он от демона приводит к вопросу о том:
· Есть ли Бог — Творец и Вседержитель. Если Бог есть, то человек это тот, кто осознаёт и воплощает в жизнь предложенную ему в судьбе и избранную им свою долю в осуществлении Промысла Божиего о жизни Мироздания и всех субъектов, которые живут в нём.
· Либо если Бога нет, то человек — это то существо, которое выше было описано как «добрый демон», который хочет, чтобы в мире не было «зла», чтобы всем было «хорошо»; а для того, чтобы это осуществилось, такой демон-человек (как единолично, так и в составе корпораций) борется против злых демонов, для которых «добро» — это то, что они хотят получить в готовом виде или достичь в результате своих усилий:
O единолично;
O или на основе признания каждым из них определённой иерархии и корпоративной дисциплины, принятой в этой иерархии.
Последнее подразумевает, что демонизм может носить характер обособленно индивидуалистический, а может носить характер корпоративный вне зависимости от его «доброты» или обнажённой злонамеренности.
В случае признания демоном иерархии демонических личностей и корпоративной дисциплины, корпорация обособляется от окружающего Мира и противопоставляет себя Жизни. Но поскольку требуется определённость «добра» и «зла» для того, чтобы себя и других относить к «добрым людям» и «злым демонам», то выдвигается тезис, якобы достаточный для самоопределения «добрых»: «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы было сделано тебе».
Казалось бы такого рода тезис, смысл которого выражается в разных формулировках на протяжении истории, — достаточен для того, чтобы всегда определяться в том, кто есть «добрый человек», а кто «злой демон». Однако реальная жизнь такова, что этот тезис оказывается недостаточным, вследствие чего в истории и появились разного рода доктрины о «добром Зле» и «злом Добре», «грешных Праведниках», и «святых Грешниках» (манихейство, неоманихейство, бердяевщина и т.п.). Этот тезис недостаточен потому, что всякие действия сопровождаются непредсказуемыми сопутствующими эффектами, которые по своей значимости могут оказываться (и в действительности достаточно часто оказываются) более весомыми, нежели сами действия, воплощающие в жизнь благонамеренность «добрых людей» или злые умыслы «демонов». Сопутствующие эффекты неизбежны вследствие целостности Жизни и разнородных взаимосвязей в ней разных, подчас весьма удалённых и казалось бы не связанных друг с другом событий. Вследствие этого и непредсказуемости для ограниченности сопутствующих эффектов:
· «добрые люди» рождают такие афоризмы, как общеизвестное Жванецко-Черномырдинское: «Хотели как лучше, а получилось как всегда»;
· а «злые демоны» высказываются в том смысле, что они — «часть той силы, что вечно хочет зла и совершает благо» [58], однако оставляя в умолчаниях: по не зависящим от нас обстоятельствам.
Т.е. даже если попытаться избежать ответа на вопросы о бытии Бога и взаимоотношении человека и демонов с ним, сославшись на «категорический императив Канта» («не делай другим того, чего не желаешь себе»), то соотнесение практики применения этого императива с реальной жизнью всё равно приводит к богословской проблематике. Так и лермонтовский Демон некогда не был демоном и жил иначе не зная разочарования и краха в своих делах. В то время «… он верил и любил, / Счастливый первенец творенья! Не знал ни злобы, ни сомненья, / И не грозил уму его / Веков безплодный ряд унылый…».
