Уцелевший - [7]

Шейн был сыном офицера SEAL, и его единственным, изредка проявляющимся желанием было стать похожим на отца, Джеймса Д. Паттона. Он хотел стать членом группы обеспечения связи ВМС, как был когда-то его отец. Он прошел базовую воздушно-десантную подготовку в Форт-Беннинге, в штате Джорджия еще до того, как сдал квалификационные экзамены в спецназ и поступил в командование 1-й роты SDV, взвод «Альфа». Через пять месяцев он присоединился к нам на пути в Афганистан.

Все, что Шейн сделал за свою короткую жизнь, было выдающимся. В старшей школе он был звездным подающим и лучшим аутфилдером в бейсболе. Он сносно играл на гитаре и даже руководил музыкальной группой, которая называлась «True Story», качество исполнения которой, однако, оставалось загадкой. Он был исключительным фотографом и умелым механиком и инженером. Он в одиночку восстановил и модифицировал два старых автомобиля «Фольксваген Жук». Потом Шейн приобрел еще один и сказал, что станет «еще одним модифицированным «жучком», чувак. В этом весь я».

Шейн великолепно обращался с компьютером, как и все на базе. Он часами просиживал за монитором на каком-то сайте, «MySpace», кажется, – и всегда общался там с друзьями: «Как житуха, братуха?»

Шестым членом нашей группы был Джеймс Сах – двадцативосьмилетний уроженец Чикаго, выросший в Южной Флориде. Джеймс состоял в 1-й роте SDV в течение трех лет до того, как мы улетели в Афганистан, и за это время он стал одним из самых популярных ребят на базе. У него была только одна старшая сестра, но, похоже, сотни три двоюродных братьев и сестер, каждого из которых он поклялся защищать ценой своей жизни.

Джеймс, как и его близкий друг Шейн, был чрезвычайно выносливым «морским котиком» в звании унтер-офицера второго класса. Как и Шейн, он прошел воздушно-десантную подготовку в Форт-Беннинге и пошел на повышение по службе, чтобы вступить во взвод «Альфа».

В молодости он мечтал стать ветеринаром, специалистом по собакам. Но Джеймс был рожден, чтобы стать «морским котиком», и невероятно гордился, что стал членом одного из самых элитных боевых подразделений в мире, гордился своей психической и моральной стойкостью.

Как и Шейн, он был звездой спорта в школе, выдающимся пловцом и теннисистом. В учебе он всегда был в продвинутых и углубленных классах. В нашем взводе Джеймс стоял на одной ступени с Аксом и Шейном как невероятно надежный даже в самом жестоком бою воин с исключительным интеллектом. Я в жизни ни от кого не слышал ни единого плохого слова о нем.

До Оманского залива мы добирались почти три часа. Мы летели с юга Ормузского пролива, держась подальше от линии морского пути, по которой танкеры с нефтью и газом отплывали из огромных погрузочных доков Персидского залива. Военно-морской флот Ирана проводил учения там и еще в одном месте, дальше по побережью, на своей разрастающейся базе подводных лодок, действуя вдали от главной базы Бендер-Аббас.

Не сказать, что мы боялись, что какой-нибудь легкомысленный командир вдруг решит ударить по нам оружием с тепловым наведением, но осторожность в этом регионе обычно приветствовалась, несмотря на то, что в Белом доме восседал очень суровый человек, который ясно дал понять свое намерение жестоко карать за малейший намек на атаку воздушных судов США – гражданских или военных.

Чтобы полностью понять то ощущение опасности, даже угрозы, которое никогда не исчезало из наших мыслей до конца, стоит послужить на Среднем Востоке. Это касается даже стран, которые считались дружественными Америке. Как Бахрейн, например.

Труднопроходимая часть Оманского побережья, которую я упоминал ранее, находится вокруг полуострова Мусандам. Это целая полоса глубоких фьордов, самый северный скалистый шельф, который вдается глубоко в Ормузский пролив, и одновременно самая ближняя к базе Бендер-Аббас точка за пределами Ирана. Протяженная береговая линия, идущая к югу от этой точки, гораздо более равнинная и пологая, тянется с вершин древних гор Хаджар. Мы начали пересекать океан где-то в этой части, к северу от Маската, ближе к Тропику Рака.

И когда мы пролетели этот берег и направились к открытому океану, то уже по-настоящему попрощались, по крайней мере, с Аравийским полуостровом и с кипящими ненавистью исламскими государствами северной части залива: Кувейтом, Ираком, Сирией и Ираном, которые управляли моей жизнью и мыслями последние пару лет. Особенно Ирак.

Впервые я приехал сюда и присоединился к пятой роте 14 апреля 2003 года. Я прибыл на военно-воздушную базу США, расположенную в пятнадцати минутах полета от Багдада, вместе с двенадцатью другими «морскими котиками» из Кувейта в таком же, как этот, самолете «C-130». Это было через неделю после того, как военные силы США начали открытую бомбардировку города в попытках уничтожить Саддама Хусейна, прежде чем начнется настоящая война. Британцы только что захватили Басру.

В тот самый день, когда прилетел я, морпехи США взяли Тикрит – родной город Саддама, – и через несколько часов Пентагон объявил, что главная битва позади. Все это не имело ни малейшего отношения к нашему заданию. Заключалось оно в том, что мы должны были разрушить и, если необходимо, уничтожить ту маленькую оппозицию, которая осталась после военных действий, и помочь в поисках оружия массового поражения.