Убью кого хочу - [7]
Отчаяние подстегнуло меня, и пропавшие было туфли сами прыгнули в мои дрожащие руки. Не тратя драгоценных секунд на обувание, я выскочила на более-менее твердую почву и бросилась бежать. Я неслась, не разбирая дороги, по грязи, по размокшим газонам, по твердому растрескавшемуся асфальту, и снова по грязи, и снова по лужам. Куда угодно, лишь бы подальше от этого кошмара! Не знаю, сколько времени продолжался этот антилопий забег меж хрущобных зебр, монументальных помоек и слоновьих могильников. Знаю только, что в какой-то момент я споткнулась, растянулась во весь рост и, подняв голову, обнаружила себя перед детской песочницей, под пристальным взглядом малыша лет шести с совком и ведерком.
– Тетя, тебе больно? – участливо поинтересовался он.
– Не очень, – соврала я.
– Тогда копай, – сказал малыш, протягивая мне совок. – Тетя, копай!
– Погоди, – сказала я и уселась на край песочницы. – Дай обуться и вообще. Кстати, не подскажешь ли мне, где я?
Малыш пожал плечами:
– Здесь. Ты здесь.
– Понятно, что здесь. Улица, как называется улица?
Он задумался, с недоумением наблюдая, как я натягиваю грязные туфли на мокрые ноги. Похоже, паренек всерьез сомневался, стоит ли доверить такой подозрительной особе столь важную партизанскую тайну.
– Это улица сапёа Кейзача, – проговорил он наконец, сильно картавя.
– Ага, улица сапера Кирзача, – отозвалась я, изо всех сил борясь с подступающим отчаянием. – И находится она «здесь». А ты, стало быть, минируешь песочницу? А где тут железная дорога, мой малолетний боевой друг? Что-то мне ужасно захотелось подорвать парочку-другую эшелонов…
– Доога там, – сказал малыш, указывая совком в проход между домами. – Тетя, копай!
Я не стала копать, да простят меня все отважные партизаны, саперы и неизвестные солдаты. Я добралась до железнодорожной станции и, кое-как отмыв туфли в относительно чистой луже, села в электричку, идущую до Балтийского вокзала. И там, в вагоне, почти согревшись и уже почувствовав себя в безопасности, я вдруг обнаружила, что мне чего-то не хватает. Тубус! Убегая из квартиры, я забыла там тубус! Тубус с чертежами курсовой работы! И главная проблема тут заключалась даже не в самих чертежах – их-то можно было восстановить за пару бессонных ночей. Главная проблема заключалась в штампах. Если кто не в курсе: штампом называется такая специальная таблица в углу чертежа, где, среди прочего, указывают имя и фамилию автора-исполнителя. В данном случае – фамилию автора-исполнителя резни в квартире № 31 дома 7-а… Или 7-б?.. – ладно, теперь уже не столь важно.
Был уже час пик, и трамваи от вокзала шли переполненными. Это означало, что мне неизбежно пришлось бы пачкать других пассажиров своим удручающе грязным плащом. Я немного постояла на остановке под косыми взглядами потенциальных попутчиков и решила идти пешком. Над Лермонтовским проспектом сгущались сумерки, зажглись фонари, начал накрапывать дождик. У входа в мясной угрюмо копошилась черная очередь. Люди возвращались с работы, поспешно разбегались по домам. Кому-то эта картина, возможно, показалась бы мрачной. Но мне в тот момент хотелось плакать от избытка нежности. Я наконец-то вернулась в свой город. В город с настоящими улицами и настоящими домами, похожими на дома, а не на стадо зебро-мутантов.
Впрочем, нежность нежностью, но устала я капитально и едва переставляла ноги. Колготки, само собой, приказали долго жить, а мокрые туфли жали, мяли и натирали. Честно говоря, на их месте я тоже непременно отомстила бы своей хозяйке за столь дурное обращение. Возле гостиницы «Советская» у меня задрожали коленки, и я прислонилась к фонарю, собирая силы для последнего рывка через Фонтанку. Рядом тут же притормозила одетая не по сезону старушка в черном потертом пальто и шерстяном платке.
– Что с тобой, девонька? – проговорила она, подслеповато моргая слезящимися глазами. – Или обидел кто?
Я кивнула, подтверждая ее догадку.
– Обидели, бабушка.
– Ах, супостаты! Это кто же?
– Партизан Кузькин, – пожаловалась я. – А также сапер Кирзач.
– Ах, супостаты! – повторила старушка, явно не расслышав моего ответа.
Она качнула головой, переложила кошелку из правой руки в левую и вдруг воздела вверх два перста на манер боярыни Морозовой.
– А ты не прощай! Никому не прощай, слышь? Пускай они все передохнут! Я вот прощала, а зачем? Тьфу, прости Господи! Никому не прощай, слышь? – старушка повернулась к близким куполам Троицкого собора и принялась интенсивно осенять себя крестным знамением. – Прости, Господи, прости, Господи, прости, Господи…
Я снова кивнула, хотя это старушкино «слышь» неприятно напомнило мне убиенного многокупольного деда. Но, в общем и целом, я не могла не признать историческую правоту боярыни Морозовой. Зачем прощать, если об этом всегда можно попросить Господа? Он и простит. Старушка тем временем уже семенила дальше, не прекращая при этом бормотать и креститься. О моем существовании она, скорее всего, забыла где-то между третьим и четвертым «прости, Господи». Полезная вещь склероз. Но пять теток на скамейке у подъезда дома № 7 с какой-то там буквой склерозом определенно не страдают. Можно не сомневаться, что они хорошо запомнили девушку с тубусом. И малыш с лопаткой запомнил. Но малыша никто не спросит, а теток еще как. Что будет, что будет, Господи? Прости, Господи, прости, Господи…
Ленинград конца 70-х. Анна Соболева — очаровательная молодая женщина, казалось бы, целиком погруженная в советский быт, все-таки хочет настоящей любви. Ведь даже в очереди за мясом думается о чем-то «большом и чистом»… Где же она найдет любовь? На картошке.
Ленинград, середина 80-х. Саша Романова, так тщательно скрывавшая свой талант, изо всех сил пытается убедить себя, что жизнь не должна походить на остросюжетный триллер. Увы, судьба навязывает ей иное развитие событий — тем более что о необъяснимой способности Саши фатально влиять на чужие жизни становится известно тем, с кем ей вовсе не хотелось бы иметь дела.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
Иногда сказка так тесно переплетается с жизнью, что в нее перестают верить. Между тем, сила темного обряда существует в мире до сих пор. С ней может справиться только та, в чьих руках свет надежды. Ее жизнь не похожа на сказку. Ее путь сложен и тернист. Но это путь к обретению свободы, счастья и любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юля стремится вырваться на работу, ведь за девять месяцев ухода за младенцем она, как ей кажется, успела превратиться в колясочного кентавра о двух ногах и четырех колесах. Только как объявить о своем решении, если близкие считают, что важнее всего материнский долг? Отец семейства, Степан, вынужден работать риелтором, хотя его страсть — программирование. Но есть ли у него хоть малейший шанс выполнить работу к назначенному сроку, притом что жена все-таки взбунтовалась? Ведь растить ребенка не так просто, как ему казалось! А уж когда из Москвы возвращается Степин отец — успешный бизнесмен и по совместительству миллионер, — забот у молодого мужа лишь прибавляется…