Убью кого хочу - [39]

– Ой, гляди-ка, губы шевелятся, – проговорил рядом со мной мужчина в железнодорожной фуражке. – Наверно, сказать что-то хочет напоследок.

– Сейчас узнаем, – кивнула я и, встав на колени перед умирающим, склонилась к его лицу.

Удобнее момента трудно было придумать: даже два десятка самых зорких зевак не смогли бы уловить в этой суматохе, как я вытаскиваю свой паспорт из бокового кармана капитанского пиджака. Потом я приблизила губы к уху Павла Петровича и тихо шепнула:

– Вот оно, твое «пока». Теперь понял?

Водянистые глаза сфокусировались на моем лице и согласно моргнули, прежде чем застыть навсегда.

– Ну что, девушка? – поинтересовался железнодорожник. – Небось, про семью шептал? Чтоб позаботились?

– Ага, точно, – подтвердила я, стряхивая пыль с коленок. – Чтоб позаботились.

– Ну да, а как же, – удовлетворенно закивал он. – У нас на дороге то же самое. Как башмачника зашибет, так он непременно про семью лопочет. А кто же о ней позаботится-то, кроме него, сердечного? Ах ты, жизнь, мать твою…

Мужчина выругался и пошел дальше, вверх по улице Майорова.

7

Я не позволяла себе расслабиться до самого самолета. Расслабиться – в смысле – думать о случившемся. Прошедший месяц слишком часто подсовывал мне непредвиденные препятствия, и я не хотела, чтобы очередная неожиданность застигла меня врасплох. Сессия, слава богу, закончилась, но поди знай, что еще могла изобрести злодейка-судьба: отмену стройотряда, нелетную погоду, внезапное прозрение Лоськиной крашеной гиены, проблему с маминым здоровьем…

Последнее, кстати, едва не произошло в действительности. Когда я вернулась домой, в гостиной, заполняя бланк, сидел под присмотром Бимы знакомый врач из «неотложки». Увидев меня, он с облегчением вздохнул:

– Хорошо, что вы пришли. Объясните, пожалуйста, своей маме, что ей нельзя сейчас выходить. А то мне приходится силой удерживать ее в постели после укола. Порывается встать и бежать в милицию. Что у нее там такого срочного в этой милиции?

– Теперь уже ничего, Сергей Антонович, – ответила я. – Теперь уже все в порядке. Спасибо вам огромное.

– Саша! – крикнула мама из своей комнаты. – Это ты, Саша?! Я сейчас выйду…

– Лежи! – скомандовала я, устремляясь к ней. – Лежи, все в порядке. Вот она, я – живая, здоровая и довольная. Не веришь – можешь пощупать…

Я покрутилась перед тревожным маминым взором, всеми силами демонстрируя только что задекларированные жизнь, здоровье и довольство.

– Что это было, Саша? Куда тебя забирали? Зачем?

В гостиной бдительно тявкнула Бима, сигнализируя об изменении позиции наблюдаемого объекта.

– Сейчас, мамуля, – сказала я. – Только провожу доктора и вернусь…

История, заготовленная мною для мамы, выглядела довольно правдоподобной – хотя бы потому, что в некоторых своих частях была не слишком далека от реальности.

– Помнишь, месяц назад я ездила к Кате с курсовиком?

– Помню… – кивнула мама. – Ты еще вернулась сама не своя…

– Ну вот, – подхватила я. – Тогда-то все и случилось. Я тебе не стала рассказывать, чтобы не беспокоить. В общем, я ошиблась квартирой. Вернее, домом – они там все одинаковые, как стадо зебров.

– Зебр… – машинально поправила мама.

– И зебр тоже, – согласилась я. – Короче говоря, мне открыли какие-то другие люди. Ну, открыли, я увидела, что это не Катина квартира, и ушла. Ушла вообще.

– Как это вообще? – не поняла мама.

– Вообще, то есть домой. Не стала искать дальше.

– Ах, значит, она поэтому тебе названивала потом весь вечер… Но почему ты ушла? Вы же договорились… И при чем тут милиция? Или Катя заявила о твоей пропаже?

– Ну что ты, мама, – рассмеялась я. – Никуда Катька не заявляла. Почему я ушла… Потому, что адрес не записала, понадеялась на память. Потому, что измучилась к тому времени на метро с пересадкой и на двух автобусах, в которые не влезть. Потому, что грязища там непролазная, ноги мокрые и дома, как зебры. Потому, что тубус потеряла с курсовиком. Потому, что приключения надоели. Так надоели, что обратно я поехала на электричке. Достаточно причин?

– Не сердись, Сашенька, я просто хочу понять. А милиция?

– Милиция, – вздохнула я. – Милиция… Тут получилось такое совпадение, прямо как в кино. Иначе и не скажешь… Короче, в той квартире, куда я по ошибке залетела… – в смысле, позвонила… там потом произошла пьяная драка. С убийством.

– Боже, Саша! – ахнула мама.

– Ну вот, – заторопилась я, спеша проскочить скользкий момент. – А там у подъезда сидели бабки, видели, как я входила, как в дверь звонила. Там первый этаж, со скамейки всё видно. Короче, милиция меня притянула как свидетельницу. Вот и вся история. Ничего особенного.

– Ничего себе «ничего особенного»… – пробормотала мама. – Но почему так, с нарядом на дом? Почему тебя не вызвали повесткой, как нормального человека? Что это за методы… Или ты чего-то недоговариваешь?

Я стойко выдержала ее пристальный взгляд.

– Знаешь, мамуля, это уже слишком. Сначала милиция, а теперь еще ты. Хорошо, что следователь мне поверил… в отличие от родных и близких. Бимуля, на тебя-то я хотя бы могу рассчитывать?

Бима, возлежавшая здесь же на прикроватном коврике, лениво шевельнула хвостом. Она вообще не слишком уважала разговоры, не содержащие слов «гулять» и «кушать», справедливо расценивая их как пустое сотрясение воздуха.