Убойная реприза - [30]
А как я? Прошел в ванную, посмотрел в зеркало – глаза будто не мои. Будто кто-то другой снисходительно смотрит на меня. Будто…
Однако пора было приниматься за работу. Но сначала употребить кофе с молоком и булочку «Свердловскую». Интересно, выпекают ли в Германии булочку «Гебельсовская»? А в Чили – «Пиночетовская»? Оно, конечно, понятно, что булочка названа не по имени революционера, я по имени города его имени, который нынче носит имя другое. Как не понять это живущему в России? А тем паче – в Москве, где станция метро «Тургеневская» названа по имени площади «Тургеневской», которая названа в честь библиотеки Тургеневской, которую сломали, чтобы – расширить площадь. Как не понять человеку, отслужившему три года в ракетной части, где всех старших офицеров американцы знали по имени, а мы летом восьмигранники бетонных стартов обкладывали дерном, чтобы их геометрию не было заметно из самолета, которые там не летали. И когда на соседней площадке взорвалась ракета, слава Богу, без головки, мы до ночи не ведали, что же произошло? И только ночью из «Голоса Америки» узнали, что при проведении регламентных работ по вине младшего сержанта Макарова…
Тургеневская площадь… Мы туда ходили смотреть салют. Мощные раньше были салюты, с прожекторами, чьи лучи ходили по небу, как большие римские цифры. Красиво и волнующе празднично освещался дом бывшего акционерного общества «Россия», с башенкой и часами. В шестидесятых часы сломались, в семидесятых сначала исчезли стрелки, а потом циферблат закрасили серой краской, а в начале 1980 года выяснилось, что в башенке – жил кто-то неизвестный. К московской Олимпиаде решили часы восстановить, залезли туда специалисты НИИчаспрома, а там – стена из досок, плашмя положенных, что увеличивало толщину стены, и маленькая дверь, способная пропустить вползающего человека, а внутри – «козел» для обогрева, топчан, утварь, мусор… Сейчас часы ходят, но, глядя на них, я представляю: топчан, утварь… и того незнакомца, что так высокомерно и бесстрашно поселился в центре Москвы и по ночам, возможно, любовался с крыши Сретенским бульваром, Чистопрудным… и кремлевскими звездами – оттуда далеко видно, я знаю, я туда лазил, когда гонял голубей…
Москва… Я еще помню, как по Яузе ходили буксирчики. И рыба в Яузе водилась… и обильнее всего почему-то у сумасшедшего дома им. Ганнушкина. Сейчас Яуза обмелела, грязная…
«Яуза!» – осенило меня. – Там же горбатые мосты! А если человек входит на мост с левого берега, а другой – с правого, они неминуемо встретятся. И на самом видном месте. И отступать будет некуда! Но какой именно выбрать: мост у Андроньевского монастыря довольно изящен, однако туда не заманишь. Мы же не можем уподобиться тем драматургам, в чьих пьесах в квартиры спокойно входят всякие-якие персонажи, в наше-то время – когда москвичи попрятались за железными дверями и не открывают даже родным и близким, если не видят их в «глазок». Мы не можем уподобиться режиссерам, в чьих фильмах оперативники, идучи на захват, громко разговаривают в гулких подъездах, а жулики передают чемоданчики с деньгами непременно в самых людных местах. Мы не можем, чтобы наши персонажи пили неразбавленный спирт стаканами, а потом легко произносили слово «идентификация». Нам надо где-то припарковаться, надо, чтоб был обзор для съемки и чтоб была возможность ненавязчиво увлечь Д. с того берега на этот. И чтоб не мешали пешеходы. У стадиона, где светофор, увлечь доступно, зато шастают прохожие; у строящегося жилкомплекса прохожих нет, но какого хрена он туда попрется? Есть мост, где пешеходы редки и мотивировать переход на противоположный берег реально, но сам мост какой-то неказистый, будто его проектировал не архитектор, а отставной фельдфебель.
Покумекав, выбрал горбача у МЭЛЗа. Еще недавно обветшавшее здание электрозавода в последние месяцы принарядилось; еще недавно выдували на заводе бутылки под игристые вина и водку, а теперь – не знаю что. Проезжая в центр мимо трамвайного депо и задворков Матросской Тишины, мне иногда казалось, что сейчас взбегут на мост две фигуры, мужская и женская, страстно обнимутся и будут поэтически стоять там, на изгибе…
Но фигур, ни мужских ни женских, я на том мосту никогда не видел. Были там однажды три фигуры: Яшка, я и Джек, когда шлялись по воскресным пустым переулкам, взошли, постояли, посмотрели в грязную, в мазутных разводах воду, и…
На обратном пути я рассказывал, какая Яуза была на моей памяти полноводной и что по ней плавали кораблики, но внимательнее всех меня слушал я.
– Место подходит идеально, – объяснил я по телефону Икс Игрековичу. – С двух сторон потоки машин, значит, никто из зевак не помешает, не сунется непредсказуемо в спектакль; перекрыть отход и запереть в ловушке – проще простого, и главное – всё на виду! А заманить поможет тот, кто нам помешал – Настя!
– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – сказал Икс Игрекович.
– Вы уже завтракали?
– Нет, а что?
– Когда позавтракаете, идея покажется замечательной! Я знаю по себе!
– Согласится ли Настя? А он… придет ли он на встречу, скорее всего посчитает нашу лазутчицу рядовой фанаткой.
Виктор Коклюшкин – шутник, которого все знают и уважают. Рекомендуем вам его новый сборник «Алло, Люся, это я!». Прочитайте – и хорошее настроение вам обеспечено.Рассказы проиллюстрированы Владимиром Буркиным – известным художником-юмористом.
Автор этой книги Виктор Михайлович Коклюшкин — известный телеведущий, писатель-сатирик и публицист, колумнист газеты «Аргументы и факты».В своей книге Виктор Коклюшкин затрагивает все значимые проблемы из жизни нашей страны в последние годы. Он рассказывает о деятельности (и бездействии) российской власти, о ее удачных и не очень удачных проектах, о коррупции в среде чиновников, о состоянии хозяйства страны, об извечных российских бедах — дураках, дорогах — и дорогих нам понятиях и датах.Книга Виктора Коклюшкина является блестящим образцом острой политической сатиры и, без сомнения, войдет в число лучших публицистических произведений России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.