Убийство в «Восточном экспрессе» - [55]

– Вы не откроете мне вашу тайну, мадемуазель? – мягко, но настойчиво сказал Пуаро.

– Я не могу. Не могу, – еле слышно сказала она. И вдруг закрыла лицо руками и, уронив голову на стол, заплакала навзрыд.

Полковник вскочил, неловко наклонился к девушке:

– Я… э-э… послушайте… – Он запнулся и, повернувшись, метнул свирепый взгляд на Пуаро: – Я вас сотру в порошок, грязный вы человечишка!

– Мсье! – возмутился мсье Бук.

Арбэтнот повернулся к девушке:

– Мэри, ради бога…

Она встала:

– Пустяки. Я успокоилась. Я вам больше не нужна, мсье Пуаро? Если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. О господи, я веду себя как последняя идиотка! – И выбежала из вагона.

Арбэтнот последовал за ней не сразу.

– Мисс Дебенхэм не имеет никакого отношения к этому делу, решительно никакого, слышите? – накинулся он на Пуаро. – Если вы будете ее преследовать, вам придется иметь дело со мной. – Он поспешил вслед за девушкой и, гордо подняв голову, вышел из вагона.

– Люблю смотреть, как англичане сердятся, – сказал Пуаро. – Они такие забавные! Когда они гневаются, они перестают выбирать выражения.

Но мсье Бука не интересовали эмоциональные реакции англичан. Он был полон восхищения своим другом.

– Друг мой, вы неподражаемы! – восклицал он. – Еще одна потрясающая догадка. Это просто невероятно!

– Уму непостижимо! – восхищался доктор Константин.

– На сей раз это не моя заслуга. Мне и не пришлось догадываться: графиня Андрени сама рассказала мне практически все.

– Каким образом? Не может быть!

– Помните, я просил графиню описать ее гувернантку или компаньонку? Я уже решил для себя, что, если Мэри Дебенхэм причастна к делу Армстронгов, она должна была фигурировать в этом доме скорее всего в таком качестве.

– Пусть так, но ведь графиня Андрени описала вам женщину, ничем не напоминающую мисс Дебенхэм?

– Вот именно. Рослую, рыжеволосую женщину средних лет – словом, до того не похожую на мисс Дебенхэм, что это уже само по себе весьма знаменательно.

А потом ей потребовалось срочно придумать фамилию этой гувернантке, и тут она окончательно выдала себя из-за подсознательной ассоциации. Она, как вы помните, назвала фамилию Фрибоди.

– Ну и что?

– Так вот, вы этого можете и не знать, но в Лондоне есть магазин, до недавних пор называвшийся «Дебенхэм и Фрибоди». В голове графини крутится фамилия Дебенхэм, она лихорадочно подыскивает другую фамилию, и естественно, что первая фамилия, которая приходит ей на ум, – Фрибоди. Тогда мне все стало ясно.

– Итак, она снова нам солгала? Почему она это сделала?

– Опять-таки из верности друзьям, очевидно. Должен сказать, что это усложняет все дело.

– Ну и ну! – вскипел мсье Бук. – Неужели здесь все лгут?

– А вот это, – сказал Пуаро, – мы сейчас узнаем.

Глава 8 Новые удивительные открытия

– Теперь меня уже ничем не удивить, – сказал мсье Бук. – Абсолютно ничем. Даже если все пассажиры поезда окажутся чадами и домочадцами Армстронгов, я и то нисколько не удивлюсь.

– Весьма глубокое замечание, – сказал Пуаро. – А вам бы хотелось услышать, что может нам сообщить итальянец – самый, по вашему мнению, подозрительный пассажир?

– Вы собираетесь преподнести нам еще одну из своих знаменитых догадок?

– Вы не ошиблись.

– Поистине просто сверхъестественное дело, – сказал доктор Константин.

– Ничуть, вполне естественное.

Мсье Бук в комическом отчаянии развел руками:

– Ну если уж оно кажется вам естественным, друг мой… – Он осекся: Пуаро попросил официанта пригласить Антонио Фоскарелли.

Огромный итальянец с настороженным видом вошел в вагон. Он озирался, как затравленный зверь.

– Что вам от меня нужно? – сказал он. – Я уже все сказал… Слышите – все! – И он ударил кулаком по столу.

– Нет, вы сказали нам далеко не все! – решительно оборвал его Пуаро. – Вы не сказали правды!

– Правды? – Итальянец кинул на Пуаро встревоженный взгляд. Он сразу сник, присмирел.

– Вот именно. Не исключено, что она мне и без того известна. Но если вы поговорите со мной начистоту, это сослужит вам добрую службу.

– Вы разговариваете точь-в-точь как американская полиция. От них только и слышишь: «Выкладывай все начистоту, выкладывай все начистоту», – знакомая музыка.

– Вот как, значит, вы уже имели дело с нью-йоркской полицией?

– Нет-нет, что вы! Им не удалось найти никаких улик против меня, хотя, видит бог, они очень старались.

– Вы имеете в виду дело Армстронгов, не так ли? – спросил Пуаро спокойно. – Вы служили у них шофером?

Его глаза встретились с глазами итальянца. С Фоскарелли бахвальство как рукой сняло – казалось, из него выпустили весь воздух.

– Если вы и так все знаете, зачем спрашивать меня?

– Почему вы солгали нам сегодня утром?

– Из деловых соображений. Кроме того, я не доверяю югославской полиции. Они ненавидят итальянцев. От них справедливости не жди.

– А может быть, как раз наоборот, вы получили бы по справедливости?

– Нет, нет, я не имею никакого отношения к вчерашнему убийству. Я не выходил из купе. Зануда англичанин подтвердит мои слова. Я не убивал этого мерзавца Рэтчетта. У вас нет никаких улик против меня.

Пуаро, писавший что-то на клочке бумаги, поднял глаза и спокойно сказал:

– Отлично. Вы можете идти.