Убийство в Вене - [87]

Радек посмотрел на револьвер и на секунду подумал было подобрать его. Но вместо этого повернулся, кинулся к открытой двери в свой кабинет и с грохотом захлопнул ее.

Навот попробовал ее открыть. Заперта.

Отступив на несколько шагов, он ударил плечом в дверь. Дерево раскололось, и он влетел в затемненную комнату. Поднявшись на ноги, он увидел, что Радек уже сумел отодвинуть стенку фальшивого книжного шкафа и стоит в маленьком, величиной с телефонную будку, лифте.

Навот бросился туда, когда дверца лифта начала закрываться. Он сумел всунуть в кабину обе руки и схватить Радека за отвороты пальто. Дверца ударила в левое плечо Навота, а Радек схватил его за запястья и постарался отцепить руки от своего пальто, но Навот крепко держал его.

На помощь пришли Одед с Залманом. Залман, более высокий из двоих, протянул руку поверх головы Навота и потянул на себя дверцу. Одед, проскользнув между ног Навота, потянул снизу. Под таким натиском дверца наконец снова раскрылась.

Навот вытащил Радека из лифта. Теперь уже было не время увиливать и обманывать. Навот зажал рукой рот старику, Залман схватил его за ноги и приподнял с пола. Одед нашел выключатель и потушил люстру.

Навот взглянул на Беккера:

– Идите в машину. Да двигайтесь же, идиот.

Они снесли Радека по лестнице к «ауди». Радек старался сбросить руку Навота со своего рта. И отчаянно молотил ногами. Навот слышал, как ругался себе под нос Залман. Почему-то даже в разгар сражения он умудрялся ругаться по-немецки.

Одед распахнул заднюю дверцу машины, затем обежал ее и сел за руль. Навот пихнул Радека головой вперед в заднюю часть машины и пристегнул к сиденью. Залман, в свою очередь, забрался внутрь и закрыл дверцу. Последним покинул дом Мордехай – он закрыл переднюю дверь, затем сел за руль «мерседеса». Беккер устроился на заднем сиденье.

«Мерседес» рванул вперед и выехал на улицу, «ауди» следовала за ним. Неожиданно тело Радека вдруг замерло. Навот убрал руку с его рта, и австриец стал жадно глотать воздух.

– Вы причиняете мне боль, – сказал он. – Я дышать не могу.

– Я оставлю вас в покое, но вы должны обещать мне вести себя как следует. Никаких больше попыток к бегству. Обещаете?

– Просто оставьте меня в покое. Вы же все кости мне переломаете, дурак.

– И переломаю, старина. Только окажите мне сначала любезность. Сообщите, пожалуйста, ваше имя.

– Вы отлично знаете мое имя. Меня зовут Фогель. Людвиг Фогель.

– Нет, нет, не это имя. Ваше настоящее имя.

– Это и есть мое настоящее имя.

– Хотите ли вы сесть и выехать из Вены как мужчина, или мне все время придется сидеть на вас?

– Я хочу сесть. Вы причиняете мне боль, черт побери!

– Тогда скажите мне ваше имя.

С минуту он молчал, затем пробормотал:

– Мое имя – Радек.

– Извините, но я не расслышал. Пожалуйста, не скажете ли вы ваше имя еще раз? На этот раз погромче.

Фогель сделал большой глоток воздуха, и тело его словно окаменело – как будто он встал по стойке «смирно», а не лежал на заднем сиденье машины.

– Меня зовут… штурмбаннфюрер… Эрих… РАДЕК!

В мюнхенской конспиративной квартире на экране компьютера Шамрона появилось сообщение: «Пакет получен».

Картер хлопнул Шамрона по спине:

– Чтоб я провалился! Они зацапали его. Они действительно его зацапали.

А на лице Шамрона отражалось лишь напряжение.

– Зацапать человека – это всегда самая легкая часть операции, Эдриан. А вот вывезти – совсем другое дело.

Шамрон встал и подошел к карте. Двадцать пять миль до чешской границы. «Мчись, Одед, – подумал он. – Мчись так, как ты никогда еще в жизни не ездил».

36

Вена

Одед раз десять уже совершал подобную поездку, но никогда еще вот так, – никогда с сиреной и синими огнями, сверкающими на крыше, и никогда так, чтобы глаза Эриха Радека в зеркальце обратного вида смотрели прямо в его глаза. Выехав из дома Радека в Пятом округе, он направился на запад к Вэрингер-Гюртель, затем на северо-восток через Дунай и самые дальние окраины города. Вечерний поток транспорта не ослабевал, но ни разу не был настолько густым, чтобы его машине с сиреной и сверкающими огнями не давали проехать. Дважды Радек взбунтовывался. И всякий раз его безжалостно усмиряли Навот и Залман.

Теперь они мчались на север по шоссе Е-461. Транспортные потоки Вены остались позади, шел сильный дождь и замерзал на краях ветрового стекла. «Дворники» у Одеда работали вовсю. Мимо пролетела надпись: «Чешская республика – 22 км».

Навот долго смотрел через плечо, затем на иврите велел Одеду заглушить сирену и потушить огни. Они погрузились во тьму, – единственным звуком было шуршание шин по мокрому асфальту, этот звук да еще тяжелое дыхание Эриха Радека.

– Куда мы едем? Куда вы меня везете? Куда?

Навот потерял счет тому, сколько раз Радек задавал этот вопрос. Вот и сейчас Навот снова пропустил это мимо ушей. Его так и подмывало заткнуть кляпом Радеку рот, но Габриель дал на этот счет совершенно точные инструкции. «Пусть задает вопросы, пока не посинеет, – сказал Габриель. – Только не давай ему почувствовать удовлетворение от полученного ответа. Пусть его гложет неуверенность. Так поступил бы он, если бы мы поменялись ролями».