Убийство в особняке Сен-Флорантен - [22]

Николя отметил, что в этом вопросе мнение герцогини полностью совпадало с мнением ее супруга.

— Я ненавижу слуг, сударь, — продолжала она, — ненавижу их так называемое усердие, от которого одни только неприятности! Они служат кое-как и постоянно жалуются! Им никогда в голову не приходит оценить наши о них заботы. Собственно говоря, если они и прислуживают нам, то лишь потому, что Господь волею Своей ввергнул их в рабское состояние, дабы они помогали нам в наших немощах, а мы бы заботились об их благе. Честно говоря, постоянно сострадая им, мы зарабатываем для них царствие небесное, как зарабатываем его для себя теми заботами, коими мы их окружаем.

— Сударыня, — промолвил Бурдо, — эти люди обязаны вам своим спасением, а потому вполне могут считать себя привилегированным сословием.

Она смерила его таким взором, словно только что заметила его присутствие.

— Этот господин говорит совершенно правильно. Слуга — это поистине баловень фортуны. Стоит бездельнику поступить в услужение в состоятельный дом, как он тотчас в изобилии получает все необходимое для жизни. Каждый день он ест хорошую пищу и пьет вино, у него добротная одежда, чистое белье и теплая постель, где он может вволю выспаться. И все эти блага он получает только за то, что иногда оказывает нам незначительные услуги; все остальное время он предается праздности. Так как, я вас спрашиваю, они могут быть недовольны? Даже когда мы не можем их дозваться или неловкость их становится непереносимой, мы, как внушает мой исповедник, все равно должны обращаться с ними милостиво и снисходительно.

Не обращая внимания на треск сопротивляющегося панье, она рухнула в кресло и принялась раздраженно разгонять веером воздух. Воспользовавшись паузой, Николя промолвил:

— Могу я спросить, сударыня, каким образом вы узнали о событиях, случившихся сегодня ночью у вас в доме?

— Меня разбудил ужасный крик, поднявшийся около шести утра под моими окнами. Надо вам сказать, я очень плохо сплю! Впрочем, кто в такой обстановке смог бы заснуть…

Возведя очи горе, она молитвенным жестом вскинула руки, обхватив сделанную из слоновой кости рукоятку веера.

— По совету своего врача я принимаю Гофманские капли, алтейный сироп и сироп из цветов апельсинового дерева. Когда этих средств не достаточно, мне приходится употреблять нечто более сильнодействующее, а именно смесь эфира со спиртом. Но даже тогда мне удается забыться тяжелым сном только на рассвете. Поэтому, чтобы разбудить меня, надобно шуметь очень громко, как сегодня утром.

— А вы, сударыня, уверены, что шум, разбудивший вас, поднялся именно до шести часов?

— Сударь, я еще способна посмотреть на часы, висящие на стене в моей спальне.

— На улице было темно?

— Темнее темного.

— И что же произошло?

— Моя старшая горничная с безумным видом ворвалась ко мне в спальню и закричала, что в кухне случилось ужасное несчастье.

— Вы помните, что именно она сказала?

— Сударь, у меня не только прекрасное зрение, но и память. Пока я расспрашивала о причинах шума, она, запыхавшись, сообщила мне, что «это должно было случиться» и что «девица Пендрон найдена мертвой в кухне».

— И все?

— Сударь!

— Простите мою настойчивость, сударыня, но мне очень важно в мельчайших подробностях знать все, что относится к этому печальному событию. Ваша горничная упоминала о дворецком?

— О чем вы говорите? Почему она должна была упоминать о нем?

— Потому, сударыня, что его ранили, он потерял сознание и его нашли возле тела Маргариты Пендрон. Есть подозрения, что это он убил горничную, а потом пытался убить себя.

Услышав эти слова, герцогиня де Ла Врийер удивилась, и, похоже, искренне, — если, конечно, забыть о том, что искусством скрывать свои чувства она владела в совершенстве. Николя посмотрел на часы, висевшие над камином.

— После того как старшая горничная сообщила вам об убийстве, вы видели ее еще раз?

— У нее все из рук валилось, — ответила герцогиня, — и я отправила ее отдыхать. Эти люди совсем не умеют владеть собой! Другая моя горничная спит в комнатке возле моей спальни. Когда я снова легла, я слышала, как из Версаля вернулся герцог. Его карета так грохочет! Я проснулась в полдень, и другая горничная помогла мне одеться.

— Как ее зовут?

— Жанетта.

— А дальше?

— Вы смеетесь, сударь? Неужели вы думаете, что я стану забивать себе голову именами слуг?

— Однако, сударыня, мне показалось, что имя Маргариты Пендрон вам знакомо!

— Возможно, сударь. Моя старшая горничная называла ее имя.

— А как зовут вашу старшую горничную?

— Эжени.

— Жанетта обсуждала с вами трагедию, разыгравшуюся сегодня ночью?

— Каким образом? Она же ничего не знала! Она не покидала моих апартаментов и ни с кем не виделась.

— Сударыня, могу я спросить вас, что означали слова, произнесенные вами в начале нашего разговора: «Это должно было случиться»?

Герцогиня встала и резким движением сложила веер, издавший при этом звучный щелчок. Выражение ее лица внезапно стало жестким.

— Разумеется, сударь. Я просто повторила выражение Эжени, без всякой задней мысли.

— Я в отчаянии, сударыня, что приходится нарушать законы вежливости, — не унимался Николя, — но, напомню, вы еще добавили: «Я давно это предчувствовала».