Убийство в назначенный срок. Длинная тень смерти - [2]

– А может, – мечтательно проговорила Руна, – парню надоело, что она изображает благородную, и он ее прирезал? Помните Роуз Лейн? Какой ее нашли тогда утром? А того парня, наверное, как следует и не искали. Это для нас, девушек, должно послужить уроком.

Руна исчезла и вернулась с ярко-голубым платьем, которое надела через голову. Затем, чуть оттеснив миссис Трэвор, присела и посмотрела в замочную скважину.

– Это она, кто же еще! Лица не видно, но ночная рубашка не может сама по себе висеть в воздухе. Да и ноги чуть-чуть видны.

– Да, – вынуждена была согласиться миссис Трэвор.

– Так что никуда не денешься, придется звать констебля, – нахально заявила Руна, вставая.

Миссис Трэвор понимала, что без полиции не обойдешься, однако все еще надеялась избежать огласки. Думала сходить в участок и уговорить кого-нибудь прийти, но в штатском. Открыв ворота, она столкнулась лицом к лицу с констеблем Оливером, который в этот час совершал обход территории.

– Что-нибудь случилось? – спросил он, с любопытством разглядывая хозяйку пансиона.

– Не знаю. Может, и случилось.

– Что значит не… – начал он, но его перебила высунувшаяся из окна Руна.

– Надо же, как вы быстро встретились! – весело крикнула она. – Так пусть он скорее идет и сломает дверь. – Руна ненавидела миссис Трэвор, а еще больше, наверное, женщину, которая не отзывалась на стук по той простой причине, что была мертва.

Теперь уже у миссис Трэвор не было выбора, кроме как пригласить констебля Оливера в дом.

Комната Флоренс Пенни, лучшая в доме, была сравнительно большая и имела глубокий альков, где стояла кровать. Из мебели там были еще туалетный столик, платяной шкаф, поцарапанный письменный стол, кресло и стул. Линолеумный пол покрывали несколько потертых ковриков. Один из них, обычно лежавший у кровати, теперь валялся в углу, смятый. Беспорядок, в котором находилась постель, свидетельствовал о том, что на ней происходило что-то необычное. Возможно, борьба.

– Хотелось бы знать, – проговорил констебль Оливер, задумчиво рассматривая потолочную балку, тянувшуюся по всей длине комнаты, – зачем ее туда поместили.

– На этой улице во всех домах такие балки, – мрачно пояснила миссис Трэвор. – Дома старые, построены очень давно.

– Понятно, – кивнул Оливер, ступая вперед.

Дело в том, что с этой самой балки свисало тело молодой женщины с растрепанными черными волосами, в розовой ночной рубашке. На ее лицо без ужаса нельзя было смотреть. Распухшее, посиневшее, из безобразно раскрытого рта высовывался почерневший язык. Вдобавок ко всему женщина смотрела на них широко раскрытыми глазами. Висела она довольно низко. Голые ноги не доставали до пола. Тапочек нигде не было. Правда, вскоре Оливер обнаружил их. Для этого ему пришлось сильно наклониться. Тапочки запрятали далеко под кровать. Повешена женщина была на довольно тонкой веревке. Рядом валялся перевернутый дубовый табурет.

Констеблю Оливеру стало ясно, что это самоубийство, но он был добросовестный полицейский и к своим обязанностям относился серьезно. Поэтому немедленно озаботился, чтобы в комнате ничего не трогали. Он резко обернулся к миссис Трэвор:

– Пожалуйста, ни к чему не прикасайтесь. У вас есть соображения, почему она так поступила?

Хозяйка злилась на мертвую женщину, заварившую эту кашу, но отозвалась тихим тоном, преисполненным горечи:

– Откуда мне знать? И никто здесь ничего не знает, я уверена. Она всегда ставила себя выше остальных. Бог знает почему. Спросите Руну, она вам скажет то же самое. От этой мисс Пенни и слова-то никогда не дождешься. Шастала туда-сюда, изображала герцогиню. А если ее светлость снисходила заговорить с нами, это становилось событием.

Констебль Оливер понимающе кивнул и принялся сосредоточенно осматривать комнату, пока его взгляд не остановился на конверте, лежащем на шатком письменном столе. На конверте надпись: «Тому, кто это прочтет». Несколько таких же дешевых конвертов потом были обнаружены в ящике стола. В конверте лежал сложенный вдвое лист светло-желтой бумаги, взятый, очевидно, из небольшой стопки в том же ящике.

На листе нетвердым почерком было выведено:

Я делаю это, потому что мне грозит кое-что пострашнее смерти. Если я срочно не найду пятьсот фунтов. Он был моей последней надеждой, но сегодня в очередной раз отказал. Выхода нет. Ф.П.

Констебль Оливер вернул записку в конверт, положил на стол. Затем взглянул на миссис Трэвор:

– Пойдемте отсюда.

– Надо бы вначале снять бедняжку, – произнесла она с фальшивым сочувствием.

– Пока нельзя.

Дверь констебль выбил плечом, поэтому запереть ее было невозможно. Он попросил хозяйку принести кусок ленты, молоток, несколько гвоздиков и опечатал комнату.

– Телефона у вас, конечно, нет?

– Нет, – сухо отозвалась хозяйка.

– Тогда я схожу в участок и скоро вернусь.

Констебль ошибался, полагая, что к его приходу миссис Трэвор разнесет новость по всей округе. Хозяйка вообще была готова скрыть это неприятное событие. Поэтому, когда Руна, дождавшись ухода констебля, начала приставать к ней с расспросами, раздраженно отмахнулась:

– Не нашла ничего лучшего, как повеситься в своей комнате. А что после этого девушки станут обходить мой пансион за милю, ей на это наплевать. Дрянь какая. Я всегда говорила, что с ней что-то нечисто. И молчала она, потому что было что скрывать.