Убийство в музее восковых фигур - [21]

– Есть и еще кое-что, – добавил детектив. – У нас с мадемуазель Августин имела место весьма любопытная беседа: ни я, ни она не называли вещи своими именами, но оба прекрасно понимали, о чем идет речь. Теперь я абсолютно уверен: ее отец не знает, что она использует его музей таким своеобразным способом, и она не хочет, чтобы он об этом узнал. Она даже боится этого – ведь старик так гордится своим заведением, что если узнает обо всем… кто знает, что может случиться. Кроме того, господин Галан, я уверен, что девушка не впервые увидела сегодня ночью мадемуазель Мартель.

– Почему вы так думаете? – Галан чуть повысил голос.

– О, это не вызывает сомнений… Вы же, если я вас правильно понял, утверждаете, что почти не знали мадемуазель Мартель? И мадемуазель Августин вы также не знаете. Боюсь, дело это запутанное. – Он вздохнул.

– Послушайте-ка, – немного хрипло ответил Галан, – все это начинает мне надоедать. Вы среди ночи врываетесь в мой дом, предъявляете мне нелепые обвинения, за которые я мог бы подать на вас в суд… Боже мой! Как я устал!

Он медленно поднялся со стула, сбросив кошку на пол; выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Пора с этим кончать. Или вы уйдете сами, или мне придется вышвырнуть вас из дома. Что касается этого вашего убийства, то могу доказать, что не имею к нему никакого отношения. Я даже не знаю, в какое время оно было совершено…

– Я знаю, – неторопливо вставил Бенколин.

– Да вы попросту блефуете!

– Мой друг, у меня нет ни малейшей необходимости блефовать. Я повторяю, что знаю с точностью почти до секунды, когда было совершено убийство. Существует доказательство, позволяющее мне определить время смерти мадемуазель.

Бенколин говорил ровным, почти безразличным тоном. Между бровями у него пролегла морщина, и он почти не глядел на Галана. Доказательство? Насколько я знал, не существовало ничего, что позволяло бы более или менее точно судить о том, когда была заколота Клодин Мартель. Тем не менее, никто в этой комнате не сомневался, что Бенколин говорит правду.

– Ну хорошо, – согласился Галан, и глаза у него помутнели. – Часов в восемь вечера я ужинал у Прюньера на улице Дюфо и ушел оттуда в четверть десятого – можете проверить. Выходя из ресторана, я встретил приятеля – некоего господина Дефаржа, его адрес я вам дам, – и мы зашли в «Кафе Мадлен» выпить по рюмочке. Мы расстались около десяти, я сел в машину и отправился в «Мулен-Руж»; как вы знаете, теперь там дансинг, и вы без труда получите подтверждение моих слов от служителей: меня там хорошо знают. Я просидел в одной из лож в стороне от танцплощадки до одиннадцатичасового представления – оно закончилось в половине двенадцатого. Затем я поехал к арке Сен-Мартен с намерением – заметьте, я этого не скрываю – зайти в Клуб Цветных масок. Но, доехав до поворота на бульвар Сен-Дени, я передумал. Это было… я думаю, где-нибудь без четверти двенадцать. Тогда я зашел в ночной клуб под названием «Серый гусь», где присел за столик, чтобы выпить с двумя девочками. Вы, господин детектив, вошли туда несколькими минутами позже и, осмелюсь предположить, прекрасно меня видели. Я вас, разумеется, тоже. Полагаю, это достаточно полный отчет о моих передвижениях. Теперь скажите, когда было совершено убийство?

– Между одиннадцатью сорока и одиннадцатью сорока пятью.

Казалось, вся злость Галана моментально испарилась. От его напряженности не осталось и следа; взглянув через плечо Бенколина на свое отражение в зеркале над камином, он пригладил волосы и с рассеянной улыбкой пожал плечами:

– Не знаю, откуда у вас такая уверенность, но мне это на руку. Я надеюсь, швейцар в «Мулен-Руж», который вызывает машины, подтвердит вам, что я уехал от них уже после половины двенадцатого. Там, напротив, через улицу, есть магазин со светящимися часами. Таким образом, если учесть десять минут на дорогу – это не так уж близко, – время на парковку машины и тот факт, что в «Серый гусь» я пришел где-то без четверти двенадцать… неужели вы считаете, что я успел бы убить мадемуазель Мартель, отнести ее тело в музей восковых фигур и приехать к этому времени в ночной клуб без пятнышка крови на костюме? Конечно, вы можете допросить моего шофера – хотя вряд ли вы ему поверите.

– Благодарю вас, – вкрадчиво ответил Бенколин, – за столь подробный отчет. Правда, в нем не было необходимости. Вас ни в чем не обвиняли и даже – что до меня – не подозревали.

– Иными словами, вы признаете, что я не мог совершить преступление?

– О да.

Галан неприятно поджал губы и подался вперед.

– Скажите честно, зачем вы сюда пришли?

– Единственно затем, чтобы вы не беспокоились, что сведения о вашем клубе просочатся в газеты. Дружеский жест, знаете ли.

– Теперь, пожалуйста, выслушайте меня. Я человек тихий. – Быстрым жестом Галан обвел свою неуютную гостиную. – Единственное, что у меня есть, – это книги, музыка, – он перевел взгляд на огромную арфу в углу, – и еще вот эта кошка, моя любимица… Но, уважаемый господин сыщик, если хоть один полицейский шпик появится в том клубе, о котором вы говорите… – Он сделал многозначительную паузу и усмехнулся: – Итак, спокойной вам ночи, господа. Ваше посещение – большая честь для меня.