Убийство в музее Колетт - [46]

— Вы хотите сказать, что к вечеру воды не будет? — ошеломленно спросила она.

— Ни сегодня вечером, ни завтра, это уж точно. Может быть, в пятницу, а может быть, в субботу… Все зависит…

Антар-младший вежливо приподнял каскетку, прежде чем добавить:

— Так как месье уехал, мы решили вас подождать. Не хотелось оставлять дом открытым…

— Уехал? — изумившись, переспросила Марго. — Куда уехал?

— В Париж, надо думать. Но он не взял собаку. Ну, всего хорошего, мадам Лонваль, до следующей недели… — проговорил он, быстро усевшись в грузовичок рядом с отцом.

Марго прошла в кухню. Там все напоминало поле битвы. Затем она пробежалась по всем комнатам, надеясь, что Ален оставил ей где-нибудь записку. Ничего…

Она вышла разгружать машину. Ее обдало волной злости, когда она услышала подвывающего в своем уголке Тоби.

— Знаешь, как мы накажем твоего хозяина? — прошептала она на ухо собаке, пока отвязывала ее. — Мы выпьем его вино! Все вино. Его «Шато-Лароз», «Шамбертен» и даже «Шато д’Икем». Вот это будет месть!

До прихода гостей оставался час. Придется ей принимать их в саду. И попросить у Мэгги Смит разрешения пользоваться ее «удобствами», как она это мило называла.

Глава 27

В половине первого Жан-Пьер Фушеру принес в жандармерию сандвичи, салат и фрукты, которые разделил с Лейлой Джемани в комнате, смежной с кабинетом Ласкоме. Она восприняла этот дар как должное, означающее возврат к прежним отношениям и некоторое раскаяние за его постоянно плохое настроение, несправедливо расплачиваться за которое приходится ей. А ведь она не сидела сложа руки; ей удалось переговорить по телефону с мадам Леру-Бонне и связаться с секретаршей Армана Бонне.

— Он сейчас на совещании, но должен позвонить сюда до двух часов, — доложила она между сандвичем и салатом.

Шеф уважал ее вкусы. Хотя прошло несколько лет, он помнил, как в первую неделю их совместной работы предложил ей «ветчину-паштет», от которой она вежливо отказалась. А ее всегда удивляло то, как мало он ел. Она знала, что ему ненавистны долгие застолья, к которым она привыкла с детства. Вот и в этот день он, как обычно, съел только сандвич и, вытерев губы бумажной салфеткой, выпил стакан минералки. Затем протянул ей покрытые водяными капельками ягоды клубники, окрасившие красными пятнами края тарелки.

— Я два раза помыл их, — с тенью улыбки сказал он.

— Очень любезно с вашей стороны, спасибо, — поблагодарила она. — Вы не забыли мою манию…

Он взял с тарелки мясистую ягоду за хвостик и смотрел на нее, будто видел впервые.

— Лейла… — начал было он.

Но в этот момент зазвонил телефон, и ей так и не довелось узнать, что же хотел он ей поверить.

Это был Арман Бонне, представившийся хорошо поставленным голосом зажиточного буржуа.

Фушеру включил громкоговоритель телефона, чтобы Лейла могла слушать их разговор.

— Спасибо за звонок. Прошу прощения за кое-какие вопросы, но мы занимаемся расследованием одного дела, к которому, возможно, причастна ваша сестра.

— Очень жаль, комиссар, но я не виделся с Алисой уже многие годы.

Голос звучал уверенно, без тени колебания.

— Значит, вы не знаете, что на прошлой неделе она была в Сен-Совере, где играла в спектакле?..

— Повторяю: я абсолютно ничего не знаю ни о ее профессиональной деятельности, ни о личной жизни вот уже семь лет.

Его тон оставался все тем же.

— Вы не против, если я попрошу у вас кое-какие уточнения, касающиеся ее?

— Не вижу, чем… — Но тут же передумал: — Хорошо, я слушаю вас.

— Постараюсь быть как можно более кратким… Вы сын полковника Анри Бонне, погибшего под Бухарестом во время командировки, и Жанны Бонне, погибшей тремя годами позже на глазах вашей младшей сестры. Вас обоих воспитывала бабушка со стороны отца, скончавшаяся пять лет назад… Не могли бы вы сказать, почему ваша сестра Алиса порвала с вами все отношения по достижении совершеннолетия?

На другом конце Арман Бонне сдерживал дыхание.

— Честно говоря, комиссар, все это имеет сугубо личные причины. Алиса хотела жить своей жизнью… Совершеннолетний имеет право решать сам, что ему лучше. Но, собственно говоря, почему вы ее опять ищете?

— Я не сказал, что мы ее «опять ищем». Не исключено, что она является главным свидетелем в двух делах, которыми мы занимаемся в настоящее время. А мы совсем не знаем, где она может находиться.

— Я знаю не больше вашего, — с подчеркнутой искренностью заверил он.

— Ваша сестра исчезла отсюда вчера во второй половине дня, точнее — в шестнадцать часов восемь минут… Вместе с попугаем, который принадлежал одной из жертв. Так что вам станет понятен интерес, проявляемый нами к ее перемещениям…

— Я понимаю, но ничем не могу помочь.

Лейла положила записку перед Фушеру. Тот кивнул.

— Стало быть, я вас надолго не задержу… Последний вопрос… У вас сохранилось что-нибудь из вещей вашей матери?

Выбитый из колеи неожиданной переменой темы, его собеседник тем не менее не долго думая ответил:

— Есть несколько фотографий и шаль.

— Именно так и сказала ваша супруга моему помощнику сегодня утром.

— Вы и ей звонили? — недовольно спросил Арман Бонне.

— Да. Вы не возражаете, если мы проведем некоторое тестирование?

Арман Бонне какое-то время молчал, потом решился: