Убийство у Тилз-Понд. Реальная история, легшая в основу «Твин Пикс» - [79]

На вопрос, была ли у них с Хейзел когда-нибудь и где-нибудь комната – с намеком на то, что у Хейзел могло быть тайное убежище, где она провела ночь на понедельник, 6 июля, – Минни почтительно ответила: «Нет, сэр».

Обычно она встречалась с Хейзел примерно три раза в неделю, и, поскольку вестей от нее не было с утра 6 июля, Минни позвонила своей сестре 9 июля, чтобы узнать, не там ли Хейзел. Джулия ответила, что ее нет, хотя чемодан уже прибыл. Минни испугалась, что Хейзел могла потерять работу у Кэри, но не предприняла никаких усилий, чтобы выяснить, куда подевалась племянница.

Под присягой Минни еще раз заявила, что понятия не имела о характере болезни Хейзел прошлой зимой, когда та выздоравливала на ферме Тейлора, но сказала, что Хейзел некоторое время жаловалась на здоровье до этого, и что в результате Минни иногда ходила в дом Тапперов, чтобы помочь Хейзел с ее работой. Даже после того, как Хейзел вернулась из дома Тейлоров, сказала Минни, она не спросила, в чем дело.

О’Брайен не поверил, но также смирился с тем фактом, что никто – ни Минни, ни Ева, ни Джозеф, ни кто-либо другой – не собирается раскрывать подробности болезни, постигшей Хейзел в конце декабря 1907 года. И все же он подозревал, что Минни и Ева точно знали, в чем дело, но боялись сказать.

Для репортеров Минни Тейлор была холодной старой девой, хранившей чужие секреты и знавшей намного больше, чем признавала. Минни рявкала на них, оскорбляла и упрекала, что они лезут не в свое дело. Пресса, конечно, возненавидела ее в ответ. Но даже журналисты не могли не признать тот факт, что, в отличие от своей сестры Джулии, Минни чуть не разрыдалась, когда возилась с одеждой Хейзел.

* * *

Неуловимая Кэрри Уивер не вернулась в Трой к началу дознания, но сделала следующее заявление из Огайо: «Я никогда не видела ее в компании мужчины все то время, пока была в Трое, и она не раз говорила мне, что у нее нет возлюбленного. Хейзел была замечательная девушка. Деньгами она умела распоряжаться гораздо лучше, чем любая другая женщина, которую я когда-либо видела. Ее зарплата была лишь немного больше моей, но мне никогда не удавалось купить такие красивые шляпы и такие шикарные костюмы, какие носила она, не говоря уже об обедах в модных ресторанах и частых поездках, которые она совершала за город. Судя по тому, что рассказала мне Хейзел, она, должно быть, отлично проводила время, когда уехала из дома. Она сказала, что нигде и никто даже не попытался нанести ей оскорбление. Она знала, как позаботиться о себе, но, понимая, сколько стоили наши маленькие совместные поездки, я думаю, что она, должно быть, потратила много денег на удовольствия такого рода. И я не представляю, как ни пытаюсь, как ей удалось сэкономить достаточно из своей зарплаты».

Гарольд Д. Нич был одним из немногих неожиданных свидетелей, вызванных в последний день дознания. В здании суда его появление даже вызвало некоторый переполох. По слухам, Нич был одним из тех людей в машине, которую Крис Крейп, владелец отеля Крейпа, видел в 2:00 ночи с выключенными огнями на пути к горе Табортон. Дата этого происшествия оспаривалась на протяжении всего расследования, так как Крейп, похоже, не мог определиться, хотя в конце концов остановился на понедельнике, 6 июля. Крейп все время утверждал, что машина вернулась через некоторое время, но уже без одного из прежних пассажиров, женщины, пропавшей без вести.

Нич был редактором газеты «Ивнинг стандард», и его внезапное появление в списке свидетелей в четверг, учитывая, что ранее он нигде не упоминался, вызвало переполох среди его коллег по Четвертой власти[9]. Репортеры грызли от нетерпения ногти. Какое значение вдруг приобрел в этом деле Нич, спрашивали они друг друга. Тем временем распространились слухи, что машина, которую видел Крейп, принадлежала Александру Крамрату, брату Генри, совладельцу лагеря за прудом, который, как поговаривали, удерживал там молодых женщин против их воли и устраивал дикие секс-вечеринки.

Из-за неких деловых обязательств было решено, что Нич выступит одним из последних свидетелей, и его фактические показания были даны слишком поздно, чтобы даже включить их в какие-либо известные отчеты о втором дне расследования. Однако еще до его показаний О’Брайен утверждал, что Нич не имеет никакого отношения к этому делу, его потерянные свидетельства, по-видимому, были чистой формальностью.

Дознание было остановлено ближе к вечеру в четверг. О’Брайен собрал свой коричневый кожаный портфель и занял привычное место за столом прокурора, где одержал так много побед за эти годы. Он наблюдал, как свидетели и зрители выходят из комнаты, пока наконец не остался один и не попытался собраться с мыслями. По прошествии девятнадцати дней расследование того, что газеты называли одним из самых загадочных случаев, когда-либо имевших место в округе Ренсселер, подходило к концу.

Все, что теперь оставалось коронеру, это обнародовать свое официальное постановление. О’Брайен точно знал, что его ждет, и это был не тот триумфальный финал, на который он надеялся.

* * *

В пятницу, 31 июля, коронер Моррис Строуп постановил, что Хейзел Дрю умерла в результате образования кровоизлияния в мозге, вызванного ударом по голове тупым предметом. Удар был нанесен неустановленным способом, и нанесло его неизвестное лицо.