Убийство с хеппи-эндом - [43]

Ваня попросил Софью Петровну, и она принесла корзинку с матрасиком и молока для маленькой Миры. Сытно поев и сбегав по нужде, щенок сладко уснул в тенечке. Мы справились о здоровье Дарьи Андреевны. Оказалось, она по-прежнему чувствует себя плохо, до сих пор без сознания и к ней никого не пускают.

Мы пошли в мою комнату, в эти хоромы, где легко могли бы разместиться несколько машин. Ванечка стал звонить однокласснику, а я по– шла принять душ. Когда я вышла, Ванюша трапезничал, он успел заказать обед в комнату и с удовольствием им наслаждался. Небольшой столик у окна превратился в скатерть – самобранку. Там были солянка, жареная семга с рисом и удивительным соусом, свежие овощи, а на десерт – салат из фруктов с мороженым и белое вино.

– Для тебя, Геля, обещали принести дополнительные порции. Ты ведь у нас теперь любишь поесть, – не преминул пошутить Ваня. – Я заказал еще жареного поросенка с картошкой по-деревенски, опять же окрошечки полтазика, ты ее очень уважаешь, ну и булок-плюшек всяческих.

– Ты, Ваняша, когда-нибудь доиграешься. Лопнет мое терпение, я тебя поколочу, – пригрозила я.

– Хотелось бы на это посмотреть, хотя подобная акция доставит мне меньше удовольствия, чем твой разгулявшийся аппетит.

– Ванька, прекрати треп, – взмолилась я, – и скажи лучше, что там у нас с машинами.

– С машинами все в ажуре, уже договорился. Стаса пока нет, Прохор где-то в доме. Могу быть свободен, шеф?

– Сиди уж и ешь молча. Ты не исправим. После обеда я пойду к Прохору, а ты до вечера свободен. Вечером посмотрим.

– Сижу, ем, молчу и дышу в тряпочку!

Я рассмеялась и легонько стукнула его по спине.

– Это нервное, шеф, – уже серьезно сказал Ваня. – Сдается мне, что в воздухе пахнет бурей.

– У меня на сердце тоже неспокойно, может, это значит, что мы приближаемся к разгадке? Кабы так, я бы поехала за Матвейкой, забрала бы его домой. Ты представить себе не можешь, как я соскучилась.

– Представляю, Геля, я ведь отец, и Алиску люблю больше жизни. А твой Матвей такой умница! Дядей меня назвал, я даже растрогался. Он уже умеет собирать логический кубик и очень любит книжки. А ты не вешай нос, уже недолго осталось.

– Что ж, тогда за дело, я иду искать Прохора.

– А я пойду к себе.

– У тебя здесь своя комната?

– А как же! У каждого в этом доме есть своя комната.

– А почему ты меня туда ни разу не пригласил?

– Она почти такая же, как у тебя, только без всех этих женских прибамбасов. В твоей раньше жила Анжела, подруга Прохора, это она напичкала ванную всеми этими штучками для наведения красоты.

– А где она сейчас?

– Упорхнула птичка, выкачала из Прохора денег и подарков, сколько смогла, и исчезла. Стерва была редкая, но красивая. Ему вообще на баб не везет, только корыстные попадаются. Нашел бы нормальную, приятную женщину, жили бы душа в душу. А так только одна маята и все равно одиночество.

– А сам? Разве у тебя жена – приятная женщина?

– И то правда. Ладно, не тереби раны.

Прохора я нашла в кабинете, который походил на кабинет английского лорда ХVIII века. Здесь были тяжелые шторы, старинная мебель, огромный письменный стол, множество книг. О нашем времени напоминал только современный ноутбук. Увидев меня, Прохор встал и вышел из-за стола. На первый взгляд, выглядел он неплохо, только всмотревшись в его лицо, можно было понять, что у этого человека разбито сердце. В глазах отсутствовал блеск, улыбка казалась натянутой.

– Здравствуйте, Прохор Степанович, – сказала я, – хотелось бы с вами поговорить.

– Здравствуй, Ангелина, наши желания совпадают. Проходи, присаживайся. – Он указал рукой на кресло. Как съездила?

– Спасибо, хорошо.

– Как сын?

– Растет! Уже умеет собирать логический кубик, любит книжки, – повторила я недавно услышанное.

– Вот и отлично! А что по моему делу? – спросил Прохор так, будто говорил с профессионалом, а не любителем да еще по принуждению.

– Я хочу вас предупредить, что сегодня вы не услышите всей истории, хотя многое уже известно. Дайте мне еще пару дней, и, думаю, все будет ясно. Сейчас же я хочу задать вам несколько вопросов. Вы согласны?

– Разве у меня есть выбор? Не выбивать же из тебя признание.

– И на том спасибо.

– Что тебя интересует?

– Прежде всего, как ваш бизнес?

– Нормально, прибыли растут, как никогда, все идет своим чередом. Механизм отлажен, мое участие почти не требуется.

– После смерти сына, простите, что напоминаю, и в случае вашей смерти кому достанется этот отлаженный механизм?

– Я ни на минуту не забываю о Володе и о том, что его больше нет. А относительно наследников только сейчас начал думать. Большую часть денег получат мои люди: прислуга, охрана, служащие офиса, те, кто служил мне верой и правдой долгие годы.

– А к кому перейдет дело?

– Я решил все оставить Стасу. Он часть этого механизма, он помогал строить мою империю, ему и карты в руки. А ты что, все еще зуб точишь на Стаса?

– В интересах следствия информация разглашению не подлежит, – с умным видом сказала я. – Наберитесь терпения. И еще. Расскажите, какую роль в вашем бизнесе играл Сергей, что он был за человек.

– Я с ним познакомился в колонии, когда отбывал второй срок. У него были незаурядные способности делать деньги почти из воздуха, за это он и срок схлопотал. В советское время не очень поощряли предпринимателей вроде него. Не хочу рассказывать о тюремной жизни, но после одного случая, когда его чуть не убили, он буквально прилепился ко мне. Как я ни пытался от него избавиться, потому что привык к одиночеству, он неотступно следовал за мной, стал моей тенью. Сергей освободился раньше меня. Освободившись, я занялся рэкетом и через пару лет или погиб бы, или схлопотал очередной срок. Серега нашел меня и научил зарабатывать деньги. Вместе мы по кирпичику закладывали фундамент будущего дела, и у нас, как видишь, получилось. Он был очень умным, у него был нюх на беспроигрышные сделки. Ему по жизни всегда везло, он был любимчиком фортуны и женщин. К единственному досадному эпизоду в своей жизни, заключению в колонии, он относился философски. Говорил, так было угодно судьбе для того, чтобы познакомить нас. Это был легкий, не злой человек. Очень обаятельный и щедрый. Женщины его любили, иногда ему и доставалось от них. Он не умел хранить верность, за что и попадал в неприятные истории. Вот такой он был.