Убийство Роджера Экройда - [27]

— Как вы меня напугали! Я вас не заметила.

Блант ничего не ответил и молча смотрел на нее одну-две минуты.

— Что мне в вас нравится, — сказала она с чуть заметной злостью, — так это ваш веселый разговор.

Мне показалось, что Блант покраснел под своим загаром. Его голос, когда он заговорил, прозвучал по-другому — в нем слышалась какая-то странная покорность.

— Никогда не был слишком разговорчивым. Даже когда был молодым.

— Я думала, что это было очень давно, — сказала Флора серьезно.

В ее тоне слышалась насмешка. Но Блант ее не заметил.

— Да, — сказал он просто, — это было давно.

— Наверное, интересно чувствовать себя Мафусаилом? — спросила Флора.

На этот раз насмешка была заметнее, но Блант развивал свою мысль дальше.

— Помните историю, как тот парень продал свою душу дьяволу? Чтобы снова стать молодым? Об этом есть даже опера.

— Вы имеете в виду «Фауста»?

— Да, да! Именно этого парня! Удивительная история. Многие пошли бы на это, если было бы можно.

— Послушать, как вы говорите, можно подумать, что вы скрипите суставами, — крикнула Флора, не то сердясь, не то забавляясь.

Блант замолчал. Он отвел взгляд от Флоры и сообщил стволу стоящего рядом дерева, что ему пора возвращаться в Африку.

— Вы уезжаете в новую экспедицию стрелять зверей?

— Пожалуй. Вы же знаете, это мое обычное занятие. Отстреливать животных, я имею в виду.

— Это вы убили то животное, голова которого висит в холле на стене, не так ли?

Блант молча кивнул. Потом, краснея, вдруг выпалил:

— Интересовались когда-нибудь красивыми шкурами? Если да, я мог бы добыть их для вас.

— О! Пожалуйста, — воскликнула Флора. — В самом деле? Вы не забудете?

— Не забуду, — ответил Гектор Блант. И добавил во внезапном порыве разговорчивости:

— Пора ехать! Я не гожусь для такой жизни. Не те манеры. Я человек грубый и неинтересный для общества. Нет, пора уезжать.

— Но вы ведь уезжаете не тотчас? — воскликнула Флора, — Нет… не сейчас, когда на нас свалилось столько горя. О! Пожалуйста. Если вы уедете…

Она немного отвернулась.

— Вы хотите, чтобы я остался? — спросил Блант.

Он сказал это преднамеренно, но совершенно спокойно.

— Все мы…

— Я имею в виду только вас лично, — сказал Блант прямо.

Флора медленно повернулась к нему снова и встретила его взгляд.

— Я хочу, чтобы вы остались, — сказала она, — если… если это не все равно.

— Это не все равно, — подтвердил Блант.

Наступило молчание. Они сели на каменную скамью у бассейна и, казалось, не знали, о чем говорить.

— Прекрасное утро, — наконец, проговорила Флора. — Вы знаете, я не могу не чувствовать себя счастливой, несмотря… Несмотря на все! Наверное, это ужасно?

— Вполне естественно, — сказал Блант. — Вы водь никогда раньше не видели своего дядю до того, как приехали сюда два года назад, не так ли? Поэтому вы и не можете горевать слишком долго. Сейчас важнее всего, чтобы не было никакого вздора вокруг этой истории.

— Вы способны утешить, — сказала Флора. — Вы так просто смотрите на вещи.

— Как правило, все очень просто, — ответил охотник.

— Не всегда, — ответила Флора.

Она произнесла это тихим голосом, и я видел, как Блант повернулся и посмотрел на нее, явно прогнав от себя миражи далеких африканских берегов. Перемену в ее тоне он, очевидно, понял по-своему, потому что, помолчав с минуту, он вдруг заговорил в весьма неожиданной манере.

— Послушайте, — сказал он, — вы же знаете, что нельзя так мучить себя. Я говорю об этом молодом человеке. Инспектор — осел! Каждому ясно, что он не мог этого сделать. Полнейший абсурд. Это был посторонний человек. Взломщик. Это единственно возможное объяснение.

Флора посмотрела на него.

— Вы действительно так думаете?

— А вы — нет?

— Я… о да, конечно.

И снова молчание.

— Я скажу вам, почему я чувствовала себя сегодня такой счастливой, — вновь заговорила Флора. — Вы можете счесть меня бессердечной, но я все же скажу. Потому что был адвокат мистер Хэммонд. Он сообщил нам о завещании. Дядя Роджер оставил мне двадцать тысяч фунтов. Подумать только — двадцать тысяч прекрасных фунтов.

Блант удивленно посмотрел на нее.

— Это для вас так важно?

— Так важно для меня! Это для меня все — свобода, жизнь! Не будет больше расчетов, выкраивания, лжи…

— Лжи? — резко перебил ее Блант.

Флора, казалось, на минуту растерялась.

— Вы знаете, что я имею в виду, — сказала она неуверенно. — Притворяться быть благодарной за всt эти противные подачки, которые дают вам богатые родственники. Прошлогодние пальто, юбки, шляпки…

— Я не разбираюсь в женской одежде, но должен сказать, вы всегда были очень хорошо одеты.

— Это мне кое-чего стоило, — сказала Флора тихо. — Но не станем говорить о неприятных вещах. Я так счастлива, что свободна. Свободна делать вct, что захочу. Свободна, чтобы не…

Она вдруг замолчала.

— Что — не?.. — спросил быстро Блант.

— Я уже забыла. Ничего особенного.

У Бланта в руке был прутик, он погружал его в воду, стараясь попасть его концом во что-то на дне.

— Что вы делаете, майор Блант?

— Там на дне что-то блестящее. Интересно, что это. Похоже на золотую брошь. Но я потревожил ил, и вода замутилась.

— Наверное, это корона, — сказала Флора. — Как та, которую в воде увидела Мелисанда.