Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора? - [45]

В июле Маргарита Освальд решила помочь любимому младшему сыну. Она уволилась с работы и сняла двухкомнатную квартиру, где намеревалась жить вместе с Ли и его семьей. Особого энтузиазма сын на сей счет не испытывал, но у него не было ни денег, ни работы. Маргарита вела домашнее хозяйство и готовила Ли (который был очень привередлив в еде) его любимые блюда. Жизнь вроде налаживалась. 17 июля 1962 года Ли Харви Освальд наконец-то нашел работу. Его взяли простым рабочим за мизерные 1,25 доллара в час в компанию, которая занималась изготовлением металлических дверей и жалюзи. Работа была гораздо тяжелее и грязнее, чем в Минске. На фирме Ли ценили как хорошего работника (советская квалификация, видимо, давала себя знать), хотя и отмечали, что держался он замкнуто. Живя полностью за счет Маргариты, Ли копил деньги для того, чтобы как можно раньше выплатить долги Роберту и госдепартаменту. В августе 1962 года доход Освальда, по оценке комиссии Уоррена, составлял 207 долларов 31 цент. Из них 10 долларов Освальд потратил на возврат госдеповского кредита и примерно 50 долларов вернул Роберту. Если принять во внимание, что чуть более 70 долларов Освальд заплатил за только что снятую им отдельную квартиру, то на жизнь его семье оставались сущие гроши.

Как только Освальд накопил 60 долларов, он немедленно снял отдельное жилье и даже не сообщил матери новый адрес. Маргарита плакала, когда Роберт и Ли грузили в машину нехитрые пожитки иммигрантов из СССР. Маргарита бежала за машиной, пока не отстала. Марина была потрясена таким отношением детей к матери, но Ли только сказал, что это не ее дело. Ли снял полубунгало. Многие потом описывали это жилье как трущобу, но впервые в США у семьи Освальдов была отдельная квартира с небольшим собственным двориком. Через несколько дней Маргарита, неведомо как узнавшая новый адрес сына, пришла навестить молодых и принесла Марине посуду и детские вещи. Когда Ли вернулся с работы и узнал, что в их доме была мать, он запретил Марине в следующий раз открывать ей дверь. Марина начала спорить, и Ли ударил ее.

Но в целом семейный быт вроде стал налаживаться. Когда Ли возвращался с работы, Марина с дочерью встречали его на улице. Любящий отец брал Джун на руки и, обняв жену, гордо вступал в собственный дом. Марина любила ходить в расположенный напротив супермаркет, рассматривая изобилие товаров. Ли с удовольствием посещал оружейный отдел. Чтобы побаловать жену, Ли покупал ей «русские» продукты (соленые огурцы, селедку, квашеную капусту). Даже красную икру! Хотя и сам Ли ее очень любил (хотя в целом русскую пищу он ненавидел), он отказывался к ней притронуться и с умилением наблюдал, как Марина ест этот «дефицит». Но, в общем, на еде, как и на всем другом, приходилось экономить. Почти треть зарплаты Ли, как уже отмечалось, отдавал на погашение долгов.

Не собирался Освальд отказываться и от своего увлечения политикой. Его публично известные взгляды после возвращения из СССР можно схематично описать как левые, но в то же время антисоветские. Он по-прежнему плохо отзывался о капитализме, а советский социализм считал грубым искажением марксистских принципов. По его мнению, будущее человечества состояло в некой свободной федерации городов без жесткого централизованного государства (Освальд называл этот строй «афинской демократией»). При этом жители этого нового общества имели право на частную собственность и свободное ношение оружия. Сверхприбыль подлежала изъятию и направлению на общественные нужды.

5 августа 1962 года Освальд подписался на газету компартии США «Уоркер», а 12 августа направил запрос в социалистическую партию трудящихся (троцкистская организация), желая стать ее членом. Троцкисты ответили, что в районе Далласа у них первичных оганизаций нет. Тогда Освальд послал 25 центов, чтобы получить материал о Троцком. Такого «безобразия» ФБР потерпеть не могло. Здесь надо сказать, что в «свободных» США того времени почта сообщала ФБР о людях, получавших левые публикации. Освальда даже заставили заполнить специальную карточку, где он подтверждал, что получает всю эту «подрывную» литературу добровольно. Освальд выразил протест, в общем, справедливо назвав эту процедуру запугиванием.

Узнав, что бывший житель Минска Ли Харви Освальд выписал коммунистическую газету, ФБР восприняло это как предлог для проведения с ним очередной «профилактической» беседы. 16 августа 1962 года Марина как раз разогревала вернувшемуся с работы Ли ужин, когда к ним в квартиру постучал человек в штатском. Уже знакомый нам агент Файн пригласил Ли для беседы в припаркованную неподалеку машину (хотя Освальд предлагал Файну пройти в дом, тот отказался, чтобы не травмировать жену), где их поджидал еще один агент ФБР. Потом Файн говорил, что специально не пошел к Ли на работу, чтобы не создавать тому проблем.

Ничего нового Освальд не сказал. Ему задавали те же самые вопросы, а он опять давал на них те же самые ответы; снова сказал, что причины его поездки в СССР являются сугубо личным делом: «Я поехал, я вернулся». Советская разведка вербовать его не пыталась, так как Освальд признал не без горечи, что не был для русских важной птицей. Правда, Освальд сообщил, что лет через пять намерен посетить с женой СССР, чтобы повидаться с ее родственниками. Важным для ФБР было заявление Освальда, что он не брал с собой в СССР свидетельство о рождении (то есть двойников можно было не опасаться). Между тем у ФБР имелась информация, что в 1961 году некто, используя свидетельство о рождении Освальда, пытался купить в США грузовики от имени кубинской эмигрантской организации.