Убийство под аккомпанемент - [13]

— Думаю, — сказала она, — мне почти все в твоей коллекции знакомо.

— Вот этот револьвер мне подарил твой папа, — заметил лорд Пастерн. — Он один из пары. Твой папа заказал их своему оружейнику, чтобы к ним подходили особые патроны. Терпеть не мог перезаряжать после каждого выстрела, как делаешь с тарными пистолетами, сама понимаешь. Они обошлись ему в круглую сумму, знаешь ли. Мы с ним всегда стреляли. Однажды он вырезал свои инициалы на рукояти вот этого. Мы едва не разругались из-за того, какой лучше стреляет, и решили вопрос стрельбой. Вот посмотри.

Она осторожно взяла револьвер.

— Ничего не вижу.

— Тут где-то есть лупа. Посмотри под предохранителем.

Порывшись в ящике, Карлайл нашла линзу.

— Надо же, — протянула она. — И правда, инициалы. С.Д.У.

— Мы был отличными стрелками. Всю пару он завещал мне. Второй лежит в футляре где-то в столе.

Достав пинцет, лорд Пастерн взял один патрон.

— Так-так, молодого человека у тебя нет, — продолжал он, возвращаясь к прежней теме. — Тогда позовем Неда Мэнкса. Это порадует твою тетю. Нет смысла звать кого-то еще для Фэ. Карлос подойдет.

— Дядя Джордж, — рискнула спросить Карлайл, пока он возился со своей задачей, — ты одобряешь Карлоса? Правда?

Лорд Пастерн хмыкнул и забормотал невнятно. Она уловила обрывки фраз: «…идти собственным путем… своя судьба… неправильно браться за дело».

— Он чертовски хороший аккордеонист, — сказал он вдруг громко и несколько туманно добавил: — Лучше бы они предоставили все мне.

— Что он собой представляет?

— Увидишь через минуту. Я знаю, что делаю, — сказал лорд Пастерн, закручивая конец патрона, из которого извлек пулю.

— Тогда ты, кажется, единственный. Он ревнив?

— Слишком долго ей потакали. Это ее приструнит, да оно и к лучшему.

— А ты не слишком много делаешь холостых патронов? — безо всякой цели спросила Карлайл.

— Мне нравится их делать. Никогда не знаешь наперед, как обернется. Скорее всего меня уйму раз попросят повторить мой номер. Надо заранее подготовиться.

Подняв глаза, он увидел журнал, который Карлайл все еще держала в руках.

— Так и думал, что подобное тебе по вкусу. — Лорд Пастерн ухмыльнулся.

— Выписываешь, милый?

— Твоя тетя выписывает. Там уйма всего полезного. Они не боятся говорить, что думают. Видела их статью про торговлю наркотиками? И факты приводят, и имена, а если кому не нравится, пусть заткнется. Полиция, — неопределенно добавил лорд Пастерн, — ни на что не годна. Напыщенные неумехи. Узколобые посредственности. А Нед, — добавил он, — пишет рецензии.

— Может, он и НФД заодно, — весело отозвалась Карлайл.

— Мозги у парня есть. — Лорд Пастерн так пугающе хмыкнул, что Карлайл подпрыгнула от неожиданности. — Уйма здравого смысла у этого малого.

— Дядя Джордж, — внезапно вопросила Карлайл, — ты, случайно, не знаешь, Фэ когда-нибудь обращалась к НФД?

— Знал бы, ни словечком не обмолвился, дорогая. А как иначе?

Карлайл покраснела.

— Нет, конечно, не обмолвился бы, если бы она сказала тебе по секрету. Вот только Фэ обычно не способна держать что-то при себе.

— Так спроси ее. Она могла и похуже чего выкинуть.

Лорд Пастерн уронил две извлеченные пули в корзину для бумаг и вернулся к столу.

— Я тут сам пописывал, — сказал он. — Посмотри, Карлайл.

Он протянул племяннице нотный лист. Мелодия была записана со множеством помарок, а ниже нотных линеек шли слова. «Крутой малый, — прочла Карлайл. — Жесток наш малый? Наш крутой малый со своим акко-о-орде-о-о-оном? Стреляет как играет и всех побивает. Стреляет как играет, а стреляет, чтоб убить. Хайд-о-хай. Йи-ип. Ходе-ить. Йи-ипп. Стреляй, малый, стреляй, с тобой мы сочте-е-емся. Крутой малый, крутой у нас он и его аккордео-о-он. Бу-бу-бу».

— Умно, а? — самодовольно спросил лорд Пастерн.

— Поразительно, — пробормотала Карлайл и была избавлена от необходимости дальнейших комментариев голосами в гостиной.

— Это «Мальчики», — бодро сказал лорд Пастерн. — Идем.

«Мальчики» были в рабочих смокингах — заметное одеяние, похожее на униформу, поскольку смокинги были двубортными, с хромовыми пуговицами и серебряными заклепками и отворотами. Сильно обуженные рукава позволяли увидеть значительную часть манжеты. Более высокий из двух мужчина, чью бледность только подчеркивали одутловатость и полнота, завидев хозяина, просиял и бросился к нему.

— Так-так-так! — кричал. — Только посмотрите, кто у нас тут!

Но внимание Карлайл было приковано к его спутнику. В голове у нее вихрем закружили воспоминания об экспертах по части танго, о киношных псевдозвездах с мундштуками и в двухцветных туфлях, о затянутых в корсеты женщинах, упорно ковыляющих по танцзалам в цепкой хватке мужчин намного их моложе…

— …и мистер Ривера… — говорил тем временем ее дядя.

Карлайл высвободила руку из медвежьей хватки мистера Морено, и тут же ей поклонился мистер Ривера.

— Мисс Уэйн, — произнес молодой человек Фелиситэ, Карлос.

Распрямился он изящно и наградил ее взглядом автоматического восхищения.

— Очень мил, — объявил мистер Морри Морено, указывая на маленькое полотно Фрагонара над каминной полкой. — Боже ты мой, он прекрасен, Карлос. Изыскан.

— В гасиенде моего отца, — изрек мистер Ривера, — есть картина, которая живо встает перед мысленным взором при виде этой. Упоминаемая мной картина — портрет одного моего предка по отцовской линии. Это оригинал, настоящий Гойя. — И пока Карлайл недоумевала, как картина Фрагонара могла напомнить мистеру Ривере о Гойе, он повернулся к Карлайл: — Вы, конечно же, бывали в Аргентине, мисс Уэйн?