Убийство онсайт - [2]

— Креветки, кальмар и мидии, — как и написано: морской коктейль.

Я поковырял в предложенном блюде вилкой, но и так было ясно, что датские авиалинии не собирались вводить нас в заблуждение.

— Хорошо. Какой-то летающий ресторан, — пробормотала она.

Минут через сорок после ланча принесли еще один ланч, который теперь назывался обедом, потом был перекус, потом кофе-брейк, полдник, ужин. В перерывах между приемами пищи белокурые красавицы-стюардессы возили тележку с бутылочками вина, пивом, коньяком, чипсами и орешками, а если кому-то и этого казалось мало, то за шторкой в комнате проводников имелась емкость с надписью «Снеки», откуда дети таскали вафли, чупа-чупсы и разные другие вредные вкусности.

Виктория поела лишь однажды, остальное время догонялась орешками и потягивала вино, закусывая овощным салатом. Впрочем, я понимал ее — если приступ злосчастной пищевой аллергии случится где-нибудь посреди Атлантики, наше путешествие может стать летальным, и, к сожалению, не от слова «летать».

Все началось со звонка по скайпу.

— Мои сотрудники даже в курилку ходят через группу «курилка», понимаете, о чем я? — сразу взял быка за рога некто Павел Николаевич Кнопкин.

Фамилия оказалась говорящей, потому что с нами связался директор фирмы «Айтишники», канадский миллионер русского, точнее белорусского, происхождения, как охарактеризовала его Википедия. Фирма Кнопкина занималась тем, что упрощала документооборот, сокращая бюрократию, а заодно и людей в крупных корпорациях по всему миру. Это называется красивым словосочетанием «облачные технологии».

— У нас все на переписке. Крысеныш должен где-то проколоться. — Директор пустился объяснять, зачем ему филолог, а мы слушали его хрипловатый голос, наблюдая в камере размытый силуэт с торчащими, как иглы у ежа, волосами, и не совсем верили тому, что слышим. Понять, сколько Кнопкину лет, тоже не представлялось возможным — по ощущениям от сорока до пятидесяти. Википедия не давала ответа.

— Вам надо поменять точку, — заявил вдруг Павел Николаевич и отключился.

— Какую еще точку? — пробормотала Виктория, когда погас экран.

— Может, точку сборки, как у Кастанеды? — пошутил я, а она махнула рукой, и мы больше не возвращались к этому разговору.

Но странным оказался не разговор и не наличие то ли вымышленного, то ли реального канадского миллионера. Странно было, что Виктория согласилась лететь.

Через несколько дней Кнопкин позвонил снова.

— У нас тонны переписки: и внутренние чаты, и электронная почта, и скайп, и социальные сети. Мы завалены сообщениями, — продолжил он с того же места, на каком остановился в прошлый раз.

Говорил белорусско-канадский бизнесмен отрывисто и четко, как будто давал секретарше рядовое поручение о распечатке договоров. «Да, и кофе. Не забудьте, пожалуйста», — как будто собирался добавить он в конце.

— Я думала, что такие вещи, как хождение информации, контролирует система безопасности, — вставила наконец слово Виктория.

— В том-то и дело, что этот крысеныш как-то обходит службу безопасности. Вы в своих статьях и книгах доказываете, что человек не может не проболтаться. И смените наконец точку. Возьмите эппловскую коробку, я закину вам денег. Это не в счет аванса, просто… Считайте, что это оборудование для нашего проекта. Невозможно разговаривать.

Он снова отсоединился, и по той уверенности, с которой он дозировал информацию для нас, казалось, что господин Кнопкин не только все давно продумал и просчитал, но и знает ответ на свой вопрос. Нам же пока стало понятно лишь одно: под словом «точка» айти-магнат подразумевает точку доступа к интернету. К слову сказать, та модель, которую он порекомендовал, стоила около сорока тысяч рублей. Сорок тысяч за какой-то маршрутизатор! Канадский миллионер явно считал в каких-то других мерах. Однако он все-таки считал, и в этом мы очень скоро убедились.

Лететь нужно было аж в Южную Америку, а поменять точку мы так и не успели: Виктория взяла отпуск за свой счет, я ушел в академку, так как учебный год уже начался, и мы отправились покорять Новый Свет.

Долго отдыхать после обеда в самолете нам не дали: минут через пятнадцать принесли десерт.

Обнаружив под прозрачной фольгой вафли, проложенные мороженым, тюнингованные по краям вишневым конфитюром, я задался только одним вопросом: как удалось в такой сохранности донести это великолепие от ресторана на земле до моего пассажирского кресла?

— Представляешь, что сейчас творится в бизнес-классе?! — совершенно искренне восхитился я, забыв, что даже выстрелы в воздух сегодня рикошетят от небесной тверди и попадают в одну и ту же цель.

— У фирмы Кнопкина страшные утечки, миллионы на кону. Они являются иностранной компанией, местная полиция не поможет: чтобы вычислить крысу, надо владеть русским языком. И при таком раскладе он везет единственного в мире специалиста, который может помочь, в экономклассе, — проворчала Виктория, выгибая спину. — Ты чувствуешь разницу между конкурентной разведкой и шпионажем?

— Я всегда думал, что это синонимы, разница только в точке зрения: наш — это разведчик, а их — это шпион.

— Нет. Это не синонимы.