Убийство на Потомаке - [92]

Тот парень в Калифорнии, работавший на картель Меделлин, использовал поступавшие к нему деньги для покупки золота. Смысл операции заключался в том, что золото скупалось по цене выше рыночной, при этом дельцы, продававшие ему золото, получали прибыль, за то что проводили деньги через свои счета. После этого золото быстро продавалось, чтобы рассчитаться с торговцами наркотиков в Колумбии. Сложность состояла в том, что постоянная покупка золота по высоким ценам и продажа по низким не могла не привлечь внимание. Насколько я понимаю, он представлял дело таким образом, что золото было закуплено за границей, а не внутри Соединенных Штатов, речь шла о более низком качестве иностранного золота. В любом случае дело было поставлено с размахом и приносило миллионные прибыли.

— Сунь Беньчонг занимался тем же?

— Да, только он использовал бриллианты, которые закупал в Гонконге через своего брата.

— Видимо, прибыли составляли колоссальные суммы, если ими соблазнялись даже честные люди.

— В принципе, так, но у Сунь Беньчонга был еще и дополнительный мотив, чтобы влезть в это дело. Он проиграл в баккара очень много денег и не мог расплатиться с казино. Его репутация финансового гения привлекла к нему внимание преступных синдикатов, которым необходим был канал для отмывания денег, заработанных на продаже наркотиков. Они предложили сделку. Сунь искренне рассказал, как все произошло. Они крепко подцепили его на крючок, так крепко, что он был вынужден отказаться от честной карьеры и заняться отмыванием денег, образно выражаясь, в бриллиантовом корыте. Вот суть трагедии.

— А ты веришь Сэму, что он ничего не знал о занятиях Суня на острове?

— Да, я ему верю. Танклоф — открытый и честный человек, Анабела. Он верил Сунь Беньчонгу, как сыну. Счета, открытые Сунем для Танклофа на Кайманах, были законные, а вот собственные его счета такими не назовешь. Джон сказал, что в отношении Сэма никакого расследования проводиться не будет. Им заинтересовались, поскольку он был тесно связан с Сунь Беньчонгом. Сэм не виновен и очень подавлен случившимся с Сунем. Он так тяжело это переживает.

— Мне кажется, даже сильнее, чем Вендель.

Смит кивнул и попробовал пирожное.

— Очень вкусно.

— Будем этим злоупотреблять и растолстеем.

Мак взял себе еще.

— Merci, — поблагодарила Анабела официанта, налившего ей черный кофе.

— Вендель, кажется, находит странное утешение в том, что полиция не может доказать, что Полин убил Чип. По крайней мере, в суде. Наши показания о признании Чипа перед самоубийством закрыли дело, и семья теперь избавлена от судебной процедуры в связи с убийством.

— Слабое утешение, — тихо произнесла Анабела. — Ведь сын погиб.

— Кажется, сейчас для Венделя самая серьезная проблема — показания, которые дает против него Сунь Беньчонг. Он оказывает полиции содействие в деле против Тирни.

— Интересно, согласился бы он на это, если бы Вендель не пытался его подставить вместо Чипа в связи с убийством Полин, — сказала Анабела.

— Возможно, что нет. Сунь Беньчонг в самом деле любит эту семью. Или любил. Отец, решивший продать сына, неважно, приемного или родного, не может рассчитывать на любовь и преданность.

— Вендель проводил свои нелегальные операции, подкупая Хола Мейсона и других. Продажа конфиденциальной информации, касающейся биржи. Махинации с земельными участками. Как отец, так и сын, оба сбились с честного пути.

— Но у них были разные мотивы. Сунь Беньчонга погубила страсть к картам, в результате он оказался в ловушке.

— А Венделем двигала жадность. Определенно можно сказать только то, что в сложной жизненной системе нашей милой сердцу столицы есть много разных чипов,[18] которые могут из нее вывалиться.

— Чипы, которые могут вывалиться? — переспросила Анабела.

— Игра слов, непроизвольно пришло на ум. Извини, я вообще не любитель черного юмора.

После завтрака Мак и Анабела пошли побродить по узким, одетым легким туманом улочкам на левом берегу Сены. Они остановились, чтобы посмотреть работы молодого художника, обратившие на себя их внимание. На Анабелу они произвели большее впечатление.

— Эта вещь напоминает мне манеру Моне, — сказала она, рассматривая в рассеянном свете дня понравившуюся ей акварель.

— Если ты так считаешь, наверное, так и есть. Меня она не трогает. То есть картина привлекает мои глаза, но не волнует душу.

— А вот в моей душе она нашла горячий отклик, — заметила Анабела.

К радости художника, они приобрели акварель и продолжили прогулку. К пяти часам проглянуло солнце, и Анабела с Маком с удовольствием посидели в открытом кафе на берегу Сены.

— Как на Потомаке, — проговорил Смит, глядя на молодую парочку на берегу.

— Здесь значительно спокойнее.

— И дома нам тоже будет спокойно, — заверил он.

— Ты серьезно подумал, что во время спектакля могло быть использовано настоящее оружие? — Мак упомянул вскользь об этом во время их долгого перелета.

— Когда мы его смотрели, мне просто пришла в голову эта мысль, неплохая идея для сюжета.

— Жаль, что общество «Алый грех» распалось, ты мог бы высказать эту мысль на одном из заседаний.

— Еще одна упущенная возможность в жизни Маккензи Смита.