Убийство на Потомаке - [71]

— А где же он брал деньги, чтобы класть на эти счета? — спросил Тирни, подаваясь вперед; видно было, как на его скулах заходили желваки.

Танклоф повесил свой пиджак на спинку кресла и закатал рукава белой рубашки. Ему не нравился тон друга, а также тот оборот, который принимал разговор. Тирни обвинял его в проблемах Сунь Беньчонга.

Одновременно Сэм сознавал, в каком напряжении находился Тирни, и не хотел усугублять его состояние.

— Вендель, ты знаешь, что я сделаю все, чтобы помочь Суню, — заговорил Танклоф примирительно. — Он твой приемный сын, но и я относился к нему как к сыну. Он допустил какие-то нарушения, открыл на Кайманах свои счета, но мне кажется, с властями все можно уладить. Сделку можно расторгнуть и одновременно договориться о возмещении ущерба.

— Это означает признать, что он виновен.

— Если это действительно так, следует предпринять шаги, способные смягчить наказание или штрафы, которым он может подвергнуться. — Тирни сидел и молча слушал. Танклоф размышлял, стоит ли ему касаться этой темы или нет, но все же решил высказаться: — Вендель, ты знаешь, как азартно играл Сунь Беньчонг в последние годы?

Тирни резко обернулся. Неужели все, кроме него, знали о пагубном пристрастии Суня? Звонок Тони потряс Тирни до глубины души. Миллионные долги! Такая сумма могла толкнуть любого на нарушение закона. Но тем не менее вслух он сказал:

— Страсть Суня к картам для меня не новость. Он всегда был со мной откровенен на этот счет, ничего от меня не скрывал.

Танклоф почувствовал, что Тирни говорит неправду, но не стал уличать его во лжи.

— Ты говорил с Сунь Беньчонгом о сути дела, о тех обвинениях, которые выдвинуты против него?

Тирни рывком оторвался от стола и вернулся в кресло.

— Нет, — покачал он головой. — Сунь очень подавлен тем, что произошло вчера. Представь его состояние, когда его арестовали в аэропорту и надели наручники на виду у сотен людей. Его недавно назначили адъюнкт-профессором экономики в университете. Его репутация в финансовых кругах была чиста, я не говорю уже, какой ущерб все это наносит моему положению.

Танклоф снова заговорил о своей поддержке, но его прервал отрывистый стук в дверь.

— Кто там? — поднял глаза Тирни.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Сунь Беньчонг. На нем были джинсы, кроссовки, серая трикотажная рубашка и ветровка. Танклоф поздоровался, но Тирни холодно прервал его.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— Поговорить о том, что произошло.

— С этим можно подождать, — голос Тирни звучал особенно жестко. — Мы с Сэмом сейчас разговариваем.

— Нет проблем, — вмешался Танклоф. — Мы можем обсудить все сообща. Может быть, я смогу помочь.

— Ты отдаешь себе отчет в том, какой удар ты нанес семье? — спросил Тирни.

— Конечно, — ответил Сунь Беньчонг, — и очень сожалею об этом.

— Ах, сожалеешь? — язвительно переспросил Тирни. — Как трогательно звучит.

— Давайте сядем, выпьем кофе и все уладим, — принужденно улыбнулся Танклоф, подкрепляя слова гостеприимным жестом.

Беньчонг оставил тираду Сэма без внимания и подошел к отцу. Он был напряжен, как туго скрученная пружина.

— И ты имеешь наглость говорить об ущербе для семьи? — спросил он.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — с гневом проговорил Тирни, глубоко уязвленный неожиданным выпадом Беньчонга.

— Это ты как смеешь так говорить со мной, — возразил Сунь, еще ближе подходя к отцу. — Я пришел извиниться за то, что поставил тебя в трудное положение, пришел поговорить с отцом. Но отец слеп, он не видит, что происходит вокруг него.

— Чип не стал бы говорить со мной в таком тоне, — сказал Тирни, глядя на Танклофа в полном замешательстве.

— Чип никогда не говорит отцу правду. Он боится, потому что знает все, что произошло в этом доме.

— Включая твои миллионные проигрыши в Атлантик-Сити? Твое распутство? Твою связь с Полин?

Танклофу на мгновение показалось, что Сунь Беньчонг готов броситься на отца. Тирни еще больше сократил расстояние, их разделяло всего несколько шагов. Отец и сын стояли лицом к лицу, напряженно глядя друг другу в глаза. Танклоф уже собирался вмешаться, но в последний момент Сунь пробормотал ругательство и гордо удалился.

— Какая неблагодарность! — воскликнул Тирни.

— Мне кажется, он не думал, что говорит, Вендель, он сейчас под таким давлением.

— Так это он под давлением? А под каким давлением я?

Вспышка гнева удивила самого Беньчонга. Прямое свидетельство потери контроля над собой, — это его пугало. Он весь дрожал от негодования, сбегая вниз по лестнице. Выходя во двор, он чуть не сбил с ног стоявшего за дверью охранника. Сунь зашел в свою комнату и вместо ветровки надел непромокаемую куртку с капюшоном. Он порылся в ящике комода и достал ключи от моторной лодки. Затем вышел в парк и спустился к причалу по длинной деревянной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Шел сильный дождь, осложняя видимость. Ступив на борт, Беньчонг поднял капюшон и освободил швартовы. Он оглянулся на дом. Через окно в кабинете Тирни Танклоф увидел направляющегося к причалу Суня. Сэм спустился вниз и вышел в парк через парадную дверь.

— Сунь! — крикнул он.

Усиливающийся ветер унес его слова. До причала долетели лишь отдельные звуки. Сэм начал спускаться, когда услышал, как взревел оживший мощный мотор, и вслед за этим увидел Беньчонга, уводящего лодку от причала. Выйдя на речной простор, Сунь прибавил обороты, резко развернул лодку и направил ее вниз по течению, оставляя за собой расходящийся веер вспененной воды.