Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть - [15]

– Знаете, кто это?

– Это Джо Баннет, брат Юстаса Баннета.

– Ну и ну! А на брата совсем не похож. По крайней мере, выражение лица совершенно другое. Черты, впрочем, те же, если вглядеться.

Куда больше его удивили слова Софи о том, что Кэммисоны очень привязаны к Джо, – тот совсем не походил на человека их сорта. Найджел еще обдумывал это, когда в дверях появился доктор.

– Миссис Баннет готова говорить с вами. Я сказал, что у нас есть серьезные основания считать ее мужа погибшим. Советую умолчать о неприятных подробностях.

– Как она приняла новость? – спросил инспектор.

– Ну… она явно потрясена. – Казалось, Кэммисон чего-то недоговаривает. Даже Тайлер воззрился на доктора с любопытством, будто ожидал объяснений, но тот без дальнейших слов повел их в гостиную.

Пока инспектор выражал соболезнования, Найджел изучал Эмили Баннет. Ее затуманенный взгляд, лихорадочный румянец и дрожащие руки, растрепанная копна седых волос с упавшей на ухо прядью, неряшливое и безвкусное платье, дрожь в уголках длинных поникших губ – все это напомнило Найджелу… о чем же? О чем-то очень далеком от образа скорбящей вдовы. Да, она была точь-в-точь одна из тех чудаковатых старых дев, которые, прожив безупречную жизнь, вдруг без видимой причины пускаются во все тяжкие, напиваются, громогласно бранятся на улице и ставят в ужасно неловкое положение полицейских. Много лет назад Найджелу довелось увидеть, как одну такую леди вытащили из увеселительного заведения под аплодисменты зевак.

Инспектор Тайлер тем временем говорил:

– Итак, мадам, вы утверждаете, что не видели мужа с тех пор, как прошлым вечером оба вернулись домой в двадцать три двадцать. Вы сразу отправились в постель. Ваш муж, который занимал отдельную спальню, сказал, что хочет поработать. Вы скоро уснули и не слышали, как он поднялся к себе. Верно?

– Да, сэр.

Это «сэр» и чуть просторечный акцент – совсем непохожий на испуганный, но все-таки исполненный благородства тон, каким миссис Баннет говорила еще вчера, – потрясли Найджела. Брак с Юстасом Баннетом был неравным. Смерть мужа освободила ее от муштры: теперь вдова наконец могла стать собой. Перед ними стояла настоящая Эмили Баннет.

Инспектора слово «сэр» тоже смутило. Эффект, впрочем, был скорее подсознательным: Тайлер взял воинственный тон, к которому уже прибегал в разговоре с мойщиком на пивоварне.

– И вы утверждаете, что, не увидев мужа за завтраком и позднее обнаружив его постель неразобранной, ничего не предприняли? Вы даже не позвонили на пивоварню, чтобы навести о нем справки?

Угрожающие нотки как будто напомнили Эмили Баннет о Юстасе и о том, что ей положено вести себя «как леди». К ней вернулись хорошие манеры.

– Да… то есть нет. Понимаете, мой муж терпеть не может… не мог любое вмешательство. Ему бы не понравилось, что я поднимаю шум. Если бы он узнал, что я искала его на пивоварне, он бы очень разозлился.

– А то, что он не спал в своей постели, не показалось вам, скажем… странным?

Густо покраснев и нервно скомкав платок, миссис Баннет подняла голову и упрямо прошептала:

– Нет, не показалось. Такое бывало и раньше.

– Какого дьявола вы… – вышел из себя инспектор.

Доктор Кэммисон, не повышая голоса, прервал его:

– Вы хотите сказать, ваш супруг посещал других женщин?

– Да, – чуть слышно подтвердила она. – И если не находил их здесь, то устраивал себе отпуск в Париже. Он даже не скрывал от меня правду – слишком презирал, чтобы о таком беспокоиться. – Ее голос сорвался, и из глаз наконец полились слезы.

После этого в доме пробыли недолго. Было крайне важно вернуть из отпуска Джо, но миссис Баннет знала только, что он отправился из Пулхэмптона к северу – вокруг мыса Лендс-Энд и вдоль валлийского побережья. Тайлеру ничего не оставалось, как уведомить порты по маршруту и ждать новостей. Слуга Баннетов подтвердил, что хозяева вернулись вечером около 23.20; затем он лег спать. Инспектор выяснил имя дантиста, который мог опознать зубной протез. Задав еще несколько вопросов, они покинули дом. Тайлер назначил время для аутопсии и сухо распрощался, оставив Найджела и Герберта одних.

– Миссис Баннет не очень-то скорбит, – заметил Найджел, когда они поднимались в гору по узкой улочке. – Впрочем, неудивительно. Она теперь свободна. «Когда вышел Израиль из Египта…»

Герберт Кэммисон посмотрел на него в упор.

– Услышав, что ее муж, возможно, мертв, она первым делом спросила: «Мертв? Юстас мертв? Вы меня не обманываете? Он правда умер? Я не верю». Бедняжка в шоке, разумеется. Она не отвечала за свои слова, – добавил он со значением.

– Разумеется, – без выражения подтвердил Найджел.

– Должен признать, я даже испугался. У нее был такой вид, словно ей вручили подарок. Раскрасневшаяся, растрепанная, жалкая. Ты тоже заметил ее акцент?

– Заметил.

– Странно, я о нем не подозревал. Что ж, так-то вот. И смотри, Найджел, Тайлеру об этом ни слова. Он слишком честолюбив. В этом деле у него только один интерес – кого-нибудь арестовать, и как можно скорей. Того, что я тебе рассказал, ему достаточно, чтобы упечь миссис Баннет за решетку. Толуорти – другое дело. Он парень что надо, мы с ним часто играем в крикет. Но с Тайлером держись настороже – одно слово…