Убийство царской семьи - [60]

Я допускал, что Чемодуров мог быть не вполне откровенен в своих показаниях перед властью, и выяснял, что он рассказывал другим людям про жизнь в ипатьевском доме.

Свидетели показали:

Волков: «Я разговаривал с ним. Он был сильно потрясен. Он мне говорил, что из Тюмени их возил Яковлев куда-то взад и вперед, так что он совсем потерялся и не знал, куда же именно возил Яковлев. Привезли их в Екатеринбурге прямо в дом Ипатьева… Обращались плохо, грубо. Он рассказывал, что однажды один какой-то из большевиков стал рассматривать флаконы Государя и нюхать их. Государь сказал ему на это: «До сих пор я имел дело все-таки с порядочными людьми». Этот большевик ушел, сказал о словах Государя кому-то другому, и тот грубо сделал замечание Государю: «Не забывайте, что Вы арестованный». Обедали они все вместе. Во время обеда подходил какой-нибудь красноармеец, лез ложкой в миску с супом и говорил: «Вас все-таки еще ничего кормят». Видимо, здесь, в Екатеринбурге, обращение было совсем иное, чем в Тобольске».

Гиббс: «Чемодуров мне говорил, что здесь (в Екатеринбурге) им было плохо: с ними обращались грубо. Он говорил, что на Пасху у них был маленький кулич и пасха. Комиссар пришел, отрезал себе большие куски и съел. Он вообще говорил про грубости».

Кобылинский: «Передаю главное из его рассказов, что сохранила память. Когда Государь, Государыня и Мария Николаевна прибыли в дом Ипатьева, их обыскали. Обыскивали хамски, грубо. Государь вышел из себя и сделал замечание. На это ему было в грубой форме указано, что он арестованный… Обед был плохой. С ним запаздывали: приносили его готовым из какой-то столовой вместо часа в три-четыре. Обед был общий с прислугой. Ставилась на стол миска; ложек, ножей, вилок не хватало; участвовали в обеде и красноармейцы; придет какой-нибудь и лезет в миску: «Ну, с вас довольно». Княжны спали на полу, так как кроватей у них не было. Устраивалась перекличка. Когда Княжны шли в уборную, красноармейцы, якобы для караула, шли за ними… Вообще даже со слов Чемодурова можно было понять, что царская семья подвергалась невыносимым моральным мукам».

Жильяр: «Про Чемодурова я могу сказать следующее. После допроса его Сергеевым он приехал ко мне в Тюмень. Он мне рассказывал, что его допрашивал Сергеев. Чемодуров мне говорил, что он не сказал всей правды Сергееву. Он был недоволен не лично Сергеевым, а самым фактом допроса его. У него была вера, что царская семья жива, и он мне говорил, что, пока он не убедится в ее смерти, он не скажет правды при допросе. Со мной он был откровенен. Он называл мне Авдеева, как главное лицо в доме Ипатьева. Он говорил, что Авдеев относился к семье отвратительно. Я точно и хорошо помню следующие случаи, о которых он рассказывал. Чемодуров говорил, что вместе с царской семьей за одним столом обедали и прислуга, и большевистские комиссары, которые находились в доме. Однажды Авдеев, присутствуя за таким обедом, сидел в фуражке, без кителя, куря папиросу. Когда ели битки, он взял свою тарелку и, протянув руку между Их Величествами, стал брать в свою тарелку битки. Положив их на тарелку, он согнул локоть и ударил локтем Государя в лицо. Я передаю Вам точно слова Чемодурова. Когда Княжны шли в уборную, их там встречал постовой красноармеец и заводил с ними «шутливые» разговоры, спрашивая, куда они идут, зачем и т. д. Затем, когда они проходили в уборную, часовой, оставаясь снаружи, прислонялся спиной к двери уборной и оставался так до тех пор, пока ею пользовались. Вот эти случаи издевательства над ними я хорошо помню из рассказов Чемодурова».

Лакей Иван Седнев и дядька Наследника Нагорный сидели в одной тюрьме с князем Львовым.

Он показывает: «Про екатеринбургский режим Седнев и Нагорный говорили в мрачных красках… Они (охранники) начали воровать первым делом. Сначала воровали золото, серебро. Потом стали таскать белье, обувь. Царь не вытерпел и вспылил: сделал замечание. Ему в грубой форме ответили, что он арестован и распоряжаться больше не может. Самое обращение с ними вообще было грубое. И Седнев и Нагорный называли режим в доме Ипатьева ужасным. Становилось, по их словам, постепенно все хуже и хуже. Сначала, например, на прогулки давали 20 минут времени, а потом стали все уменьшать это время и довели до 5 минут. Физическим трудом совсем не позволялось заниматься, Наследник был болен… В частности, дурно обращались с Княжнами. Они не смели без позволения сходить в уборную. Когда они шли туда, их до уборной обязательно провожал красноармеец. По вечерам Княжон заставляли играть на пианино. Стол у них был общий с прислугой. Седнев удивлялся, чем была жива Императрица, питавшаяся исключительно одними макаронами. Седнев и Нагорный ссорились в доме Ипатьева из-за царских вещей: как преданные семье люди, они защищали ее интересы. В результате они попали в тюрьму. Их рассказы подтверждали и красноармейцы, которые караулили нашу тюрьму⁷³. Эти красноармейцы по очереди караулили то у нас, то в доме Ипатьева. Они со мной разговаривали. Их рассказы во всем сходились с рассказами Седнева и Нагорного. Они – это я помню – подтверждали, что Княжон заставляли играть на пианино, и вообще говорили, что с семьей обращаются худо».