Убийство царской семьи - [44]

В 1918 году Потапов оказался на территории адмирала Колчака, откуда он был выслан в Японию за его большевистскую деятельность.

В дневнике Соловьева⁴¹ за этот год написано: «Интеллигентных людей немного – искать приходится, а единомышленников и не найти. Генерал Потапов уехал в Японию, к моему великому сожалению».

Я предложил Соловьеву объяснить мне, почему он, случайно попав в Думу, не ушел оттуда при первой же возможности.

Он отвечал: «Вы спрашиваете меня, почему так вышло. Потому что я, получив воспитание в консервативно-патриархальной среде, никогда не интересовался и никогда не занимался никакой политикой, будучи проникнут с детства религиозными началами, занимавшими меня почти всецело. Все кругом опрокидывалось, рушилась Святая Святых. Хотелось не молчать, протестовать, но что же можно было сделать? Не «тащили» больше никуда из Думы, куда меня притащили солдаты, вот и сидел».

Я просил его объяснить мне, как можно совместить в себе консерватора патриархальной среды и офицера-мятежника. Ответом мне было молчание.

В августе месяце 1917 года, когда царская семья была уже в Тобольске, Соловьев едет туда и пытается проникнуть к епископу Гермогену, установившему добрые отношения с семьей.

Это ему не удается.

5 октября 1917 года он женится на дочери Распутина Матрене и снова едет в Сибирь. Семья покойного Распутина проживала в с. Покровском Тобольской губернии. Соловьев поселился не с ней, а в Тюмени, узловом пункте, которого нельзя миновать едущим в Тобольск. Он жил здесь под именем Станислава Корженевского.

Я спрашивал Соловьева, как же объяснить его роль в дни смуты и близость к Распутину.

Он много говорил мне о запросах человеческого духа. В чрезвычайно светлых тонах рисовал он на следствии личность Распутина, а себя самого как моралиста и глубоко религиозного человека.

Но моральный облик Соловьева его жена в своем «дневнике»⁴² рисует так:

27 января 1918 года: «Очень часто любит немножко прибавить; мне это не нравится, но перевоспитать человека трудно. Я люблю людей правдивых – это для меня главное. Правда – солнце яркое».

13 февраля того же года: «Решила ни на грош не верить Боре. Он мне все врет, как не стыдно! вот низость-то для мужчины – врать; по моему, такому мужчине и руки не надо подавать, а я еще его жена. Надо его от этого отучивать, но как? Раз его с малых лет не воспитали и не научили. Он мне много говорил неправд… Буду надеяться, что Господь его исправит, хотя и существует пословица «горбатого одна могила исправит».

30 сентября того же года: «Не знаю, что писать, с чего начать, так много было разных происшествий, что передать трудно и думать, и писать обо всем. Только одно могу написать и сказать, что Боря – страшный хвастун».

Религиозные стремления своего мужа Соловьева в том же дневнике изображает нам так:

22 апреля 1918 года: «Вот и дождались Христову Пасху: к заутрене не ходили – проспали, и досадно страшно; была у обедни одна, Боря не пошел, спал».

25 декабря того же года: «Была утром в церкви; Боря проспал».

Я спрашивал Соловьева, на чем основан его брак с дочерью Распутина. Он ответил мне, что он женился по любви. То же показала и она.

Но вот что читаем мы в дневнике его жены:

27 января 1918 года: «Вот я не думала, что будет скучно без Бори, но ошиблась… Оказывается, я его люблю».

24 февраля того же года: «Дома был полный скандал, он мне бросил обручальное кольцо и сказал: я ему не жена.

25 февраля того же года: «Чувствую себя ужасно. Со вчерашнего дня перемену слышу в моей совести и не могу так горячо любить Борю; это, конечно, пройдет. Мне тяжело на него смотреть. Мне кажется, что повешено на меня 100 пудов тяжести».

26 февраля того же года: «Борю видела очень мало, последнее время он чаще стал уходить по делам, чему я очень рада. Чувствую себя немного лучше, но осадок прошлого вчерашнего еще не оставляет меня в покое. Когда же я наконец найду тихую пристань?»

27 февраля того же года: «Чаще и чаще учащаются ссоры. Жить уже стало невыносимо».

3 марта того же года: «Жалко мне расстаться с ним».

23 марта того же года: «Несколько месяцев тому назад он был для меня нуль, а теперь я его люблю безумно, страдаю, мучаюсь целыми днями».

16 апреля того же года: «С Борей встретилась после продолжительной разлуки – была я лично рада, но Боря нет – я для него не гожусь ни телом ни душой. Зачем я вышла замуж, разве я такова, как он говорит?»

11 мая того же года: «Ссоры да ссоры, нет им конца… Каждый день от Бори слышу: «У тебя рожа и фигура никуда не годятся». А мне разве приятно слышать такие вещи? Ну, Бог с ним, миленьким».

30 июня того же года: «Сегодня мне он объявил, что он страдает из-за нас, ой как мне было неприятно слушать, говорит, что кается, что поженился на мне; на такую идет откровенность, от которой уши болят, а сердце разрывается».

3 августа того же года: «Вообще есть ли у меня хорошие светлые, радостные дни? кажется, их нету, видишь – живешь среди горестей и обид. Боря – страшный эгоист; он любит только себя, больше никого; ко мне он относится ужасно, груб неимоверно; мне кажется, долго мы с ним не проживем; меня как-то эта мысль и не пугает очень-то, уж свыклась с ней. Где же мое счастье? Я его не вижу. За 10 месяцев вижу только грубости».