Убийства на фоне глянца - [16]

– Да, не шутка.

– Не говори! Послушай, если у тебя есть время, пойдем выпьем кофе? Абаскаль с тобой все равно пока побеседовать не сможет, ему только что позвонили из Мадрида.

Мы неспешно отправились в “Золотой кувшин”. Настроение у Молинера было хуже некуда, он все время ругался, проклинал и убийства, за которые не знаешь, с какого бока взяться, и то, что у нас, полицейских, нет никаких выходов на наемных убийц. Мы с Молинером довольно редко общались, но, насколько я помнила, он обычно излучал оптимизм и был человеком вполне доброжелательным. И вдруг, когда перед нами уже стояли чашки с крепким кофе, он пристально на меня посмотрел и сказал:

– Петра, ты ведь два раза была замужем, правильно?

Удивившись резкой перемене темы, я попыталась отшутиться:

– А что, киллеры предлагают тебе брачный союз?

Он ответил, изумив меня еще больше:

– Нет, они ничего хорошего мне не предлагают, а вот моя жена хочет меня бросить.

Ну и как следует себя вести, услышав такого рода признание от едва знакомого человека? Тихо улыбнуться? Нет, разумеется. Поэтому я скроила серьезную мину и выдавила из себя:

– Упаси Господь!

– Да, но тут хоть Господа Бога призывай на помощь, хоть черта рогатого, она все равно уйдет.

Я попробовала спокойно оценить ситуацию. В конце концов, нет ничего странного в том, что кто-то вздумал пожаловаться тебе на жизнь. Обычно людям хочется поговорить о таких вещах с кем-нибудь малознакомым. Я рискнула спросить:

– А почему она от тебя уходит?

– Понятия не имею, Петра, не знаю, честно. И в том, что между нами случилось, я способен разобраться не лучше, чем в убийстве этой бабы, которым сейчас занимаюсь. Я в полной растерянности, как на духу тебе признаюсь.

– А она, она-то что говорит?

– Она говорит, что за те десять лет, которые мы прожили вместе, я никогда по-настоящему ею не интересовался, что она не нравится мне как личность, что она никогда не чувствовала себя героиней в нашей истории. Можешь такое объяснить? Героиней! Чего она хочет – чтобы я разыгрывал перед ней любовные сцены, как в кино?

– Ну, у тебя ведь всегда работы было выше головы, а нам, женщинам, иногда нужно особое внимание. Но, будем надеяться, скоро она выйдет из кризиса.

– Ага, только у выхода ее будет ждать другой мужчина.

– Что ты хочешь сказать?

– Что она уходит к мужику, который намного моложе ее. Тренер из спортзала, она у него там занималась, если вдаваться в детали.

Я не знала, как на это реагировать. Тушé! Что ж, выходит, мы, женщины, начинаем летать все выше и выше. Что ему можно ответить? Что меня это радует, что в глубине души я считаю настоящим рывком к свободе то, что его жена решилась уйти, раз не чувствовала себя с ним счастливой? Но Молинер смотрел на меня так, словно ждал официального заключения, сделанного от лица всей женской половины рода человеческого. Я прочистила горло. И вдруг сообразила, что даже не знаю его имени.

– А дети у вас есть?

– Нет.

– Тогда это будет легче, ты не думаешь?

– Для кого легче?

– Понимаешь, я не знаю, что тут сказать. К тому же я не знакома с твоей женой…

– Но ведь у тебя свой, женский, взгляд на такие вещи, и ты уже дважды разводилась, значит, можешь что-то мне объяснить.

Я не переставала удивляться. Как объяснить моему коллеге, что каждая женщина думает по-своему, что не все мы разделяем какие-то общие взгляды на жизнь, что нет у нас коллективного женского сознания, а играют свою роль характер, мировосприятие, эпоха и воспитание, ведь не были же по одной мерке скроены, скажем, Мэрилин Монро и Мария Кюри. Но, если честно, я боялась, что будет очень трудно внушить ему хотя бы минимальное представление о женском мире, поэтому и решила выкрутиться с помощью банальных фраз, это ведь всегда и в любых обстоятельствах служит надежным средством:

– Послушай, главное – полное спокойствие. Дай ей все как следует обдумать, не дави, не делай никаких глупостей.

Он мог бы послать меня ко всем чертям, но, очевидно, я отыскала какую-то скрытую пружину, которая продолжала действовать вполне адекватно. Он явно взял себя в руки:

– Спасибо, Петра. Да, конечно, никаких глупостей. Я ведь много на что за свою жизнь успел понасмотреться, поэтому даже к краю пропасти никогда не позволю себе приблизиться.

Мне тоже стало спокойнее. Я не знала, на какие безумства способен Молинер, но, когда человек имеет доступ к оружию, всегда лучше, чтобы он воспринимал события хладнокровно.

Входя в кабинет Абаскаля, я больше думала о недавнем разговоре с Молинером, чем о предстоящем деле. И то, что я узнала от Абаскаля, не заставило меня скакать от восторга. Он был опытным полицейским, и, по его мнению, расправиться с Вальдесом вполне мог наемный убийца. Только вот зачем тому понадобилось уже после смерти перерезать своей жертве горло? Вскрытие показало, что он сделал это сразу после точного выстрела. Вывод напрашивался сам собой: предполагаемый убийца получил именно такое задание, то есть речь вполне могла идти о мести. Что-то вроде убийства по заранее намеченному плану.

– Такое часто случается?

– Нет, – признался инспектор. – Как ты понимаешь, заказывая убийство, подобные детали обычно не уточняют. Бывают случаи – скажем, при мафиозных разборках, – когда расправа должна выглядеть показательной; но если надо просто убрать кого-то с дороги, достаточно одного пистолетного выстрела – быстро и надежно.