Убийства единорога - [4]

Ее слова невольно произвели на меня впечатление.

— Послушай, Эвелин, даже выдающиеся мастера маскировки не могут одурачить человека достаточно опытного. Но ты говоришь, что этот человек — убийца…

— Я так не говорила, Кен. Но ведь ты меня не опровергаешь? Значит, ты читал статью в утренней газете об убийстве в Марселе? Вскоре Фламанд заявит права на него. Я знаю, что именно он совершил это преступление, хотя ничто не связывает его с ним. Впервые он был вынужден убить человека. Фламанд… — Она оборвала фразу и уставилась на меня. — Но почему ты использовал слово «убийца», Кен? До вчерашнего дня Фламанд никого не убивал. И в этом преступлении его не подозревают. Кто сказал тебе, что он убийца?

— Полицейский, — ответил я и тут же умолк.

Куда делся этот полицейский с моим паспортом?

Глава 2 КРАСНЫЙ АВТОМОБИЛЬ

Вероятно, это было совпадение, но оно заставило меня вздрогнуть и окинуть взглядом рю Руаяль с новым интересом. Я не собирался ничего рассказывать Эвелин, пока не буду уверен полностью.

— Всего лишь сплетни, — произнес я небрежным тоном. — Полагаю, ему хотят пришить все, включая убийство… Но что за история с убийством в Марселе?

Было странно задавать такой вопрос Эвелин Чейн — новичку в департаменте Г. М. Она достала записную книжку, в которой лежала вырезка из газеты.

— Я вырезала статью из сегодняшней «Пари-Миди». На первый взгляд она не связана с Фламандом, но тут есть кое-что, имеющее отношение к нашей работе. Это выглядит скверно, Кен. Не хочу верить, что мы окунулись в мир ужасов и сказочных чудовищ. Прочти.

«Ужасная и таинственная трагедия произошла прошлой ночью в Марселе, в парке возле Променад дю Прадо. Полицейский, патрулировавший аллеи после наступления темноты, увидел человека, который сидел прислонившись к подножию фонаря у фонтана Оша. Полицейский подошел к нему, думая, что мужчина пьян, но обнаружил, что тот едва жив в результате страшной раны между глазами.

Одежда жертвы была разорвана, тело покрыто ссадинами, а правая рука сломана. Рану сначала приняли за пулевую, так как в черепе было отверстие, форма и размер которого наводили на мысль о выстреле из крупнокалиберного револьвера.

Раненого повезли в больницу Святой Девы, но он умер в машине «скорой помощи». Дважды он пытался заговорить, но смог произнести лишь одно слово по-английски. Доктор К.С. Мелисс, владеющий этим языком, сообщил нам, что то было слово «единорог».

За этим последовало удивительное открытие: рана в голове несчастной жертвы не является огнестрельной. Никакой пули найдено не было. Оружие проникло в мозг на глубину четырех дюймов.

Поблизости не нашли подобного оружия. Доктор Мелисс утверждает, что вонзить острие в голову на такую глубину и вытащить его снова не в человеческих силах. Он также заявил, что не знает огнестрельного оружия, способного нанести подобную рану, и добавит как бы в шутку, что ее мог причинить только длинный и острый рог животного».

Я посмотрел на Эвелин, которая ответила мне серьезным взглядом испуганного ребенка. В сумерках ее лицо казалось белым пятном позади красного кончика сигареты. Уличные фонари уже горели среди деревьев, и весь Париж казался освещенным луной. Вдалеке слышались раскаты грома — приближалась гроза.

«Насколько мы понимаем, эти заявления подтвердил, хотя и с некоторой осторожностью, доктор Эдуар Эбер — полицейский врач департамента Буш-дю-Рон. Нам также сообщили, что находки доктора Эбера столь удивительны, что он собирается отправиться в Париж для консультации с медицинским отделом Сюрте.

В соответствии с его паспортом мертвец был опознан как месье Гилберт Драммонд, лондонский адвокат. Брата мистера Драммонда, также проживающего в Лондоне, уведомили о печальном событии. Месье Драммонд остановился на три дня в Гранд-отеле, прибыв в Марсель из Парижа.

Нам сообщили, что полиция располагает важной уликой».

— Единорог… — промолвил я, чувствуя, как у меня холодеет внутри. — Единорог — сказочное животное, Эвелин, но этот, похоже, не вполне сказочный. Гилберт Драммонд был как-то связан с нашей работой?

— Насколько я знаю, нет.

— А при чем тут Фламанд?

— Вчера вечером он отправил записку в «Ле Журналь», которая была опубликована сегодня утром. Все газеты ее перепечатали, а сегодня вечером пришла записка от Гаске. Письмо Фламанда было отправлено из Марселя в пять часов вечера. Могу пересказать его слово в слово: «Меня интересуют странные животные. Завтра, дорогие друзья, я буду среди пассажиров самолета Марсель-Париж, прежде чем он достигнет места назначения. Фламанд».

— А как насчет детектива?

Она улыбнулась:

— Гаске тоже не чужд театральности. Его записка напоминала комментарий, нацарапанный на доске объявлений: «Я тоже там буду, дорогие друзья».

Я усмехнулся, и мы оба почувствовали себя лучше.

— Ее тоже отправили из Марселя?

— Не знаю. Об этом не сообщалось — журнал старается подыгрывать Гаске. Но, несомненно, это так. Он ведь мог телеграфировать, только услышав новости о первой записке. Странное дело, не так ли? И эта ужасная история с Драммондом…

— Давай будем благоразумны. Ты же не можешь всерьез полагать, будто сэр Джордж Рэмсден таскает за собой единорога, который сбежал и прикончил этого беднягу в парке?