Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917 - [74]

Подобных примеров не счесть. И все они подавались в противоречии с показаниями действительных участников событий и документов. К примеру, было предано огласке, что «по приказу большевиков арестовывались министры Временного правительства». Действительно, предпринималась попытка арестовать Чернова. Но это половина истины, вторая же в том, что именно те, кого обвиняли в организации «арестов», все сделали для того, чтобы локализовать этот единственный случай, получивший столь грозное обобщение. Это нашло отражение в показаниях Троцкого, Ильина и самого потерпевшего — Чернова. Кстати, Ильин, тогда добровольно явившийся в следственные органы и долго игнорируемый Александровым, сделал другое обобщение, причем более убедительное и объективное, чем постановление Александрова.

«Господину прокурору Прокурор Петроградского

Петроградской судебной окружного суда

Палаты 27 июля 1917

<Штамп> входящий № 1912

Мичмана Ильина (Раскольникова)

Заявление

Опубликованное 22 июля от Вашего имени официальное сообщение содержит целый ряд касающихся меня фактических неточностей и искажений:

1) Делегаты от первого пулеметного полка приехали 3 июля в Кронштадт совершенно независимо от меня. Когда я узнал, что их временно, дабы не волновать массы, задержали в помещении Кронштадтского Исполнительного комитета, то я эту меру одобрил. Вообще, мне даже не удалось перекинуться с ними ни одним словом. Впервые я их увидел на митинге, на Якорной площади, куда был делегирован Кронштадтским Исполнительным комитетом для противодействия их призывам к немедленному выступлению в Петрограде.

2) На этом митинге, состоявшемся вечером 3 июля, я не только не призывал к вооруженному выступлению в Петрограде для ниспровержения Временного правительства, а, напротив, всеми силами удерживал товарищей-кронштадтцев от немедленного выступления в Петрограде. В моей речи я сослался на недостоверность сведений о выступлении петроградских воинских частей и сообщил только что полученное по прямому проводу от товарища Каменева известие, что если даже первый полк выступит на улицу, то у Таврического дворца наши партийные товарищи предложат ему мирно и организованно вернуться в казармы. В заключение я подчеркнул, что во всяком случае речь может идти только о мирной демонстрации и ни о чем ином. Тут же на митинге мне стало ясно, что мы в силах лишь отложить выступление, но бессильны отменить его. Самое большее, что мы могли сделать, — это придать движению формы мирной, организованной демонстрации.

3) Я не являюсь и никогда не был председателем Исполнительного комитета, а состою товарищем председателя Кронштадтского совета рабочих и солдатских депутатов.

4) На вечернем и ночном заседаниях Кронштадтского Исполнительного комитета, когда был решен вопрос о выступлении, я также не председательствовал, но принимал в заседании самое активное участие, высказывался в пользу демонстрации.

5) Резолюция Кронштадтского Исполнительного комитета об участии в демонстрации была подписана мною, как товарищем председателя Совета и рассылалась по частям от имени Исполнительного комитета, но ни в коем случае не от имени начальника морских сил, который к этой операции совершенно непричастен.

6) Утром 4 июля части гарнизона, собравшиеся на Якорной площади, уже имели определенное намерение выступить, и мне, так же, как и товарищу Рошалю, не было надобности произносить речи с призывом к вооруженному выступлению. Моя задача сводилась лишь к тому, чтобы разъяснить многотысячным массам, собравшимся на площади, смысл и задачи нашего выступления. Я обстоятельно объяснил, что, согласно решению Кронштадтского Исполнительного комитета, мы выступаем исключительно с целью мирной демонстрации для выражения нашего общего политического пожелания о переходе власти в руки Советов рабочих и солдатских депутатов. Оружие берется нами только для демонстрации нашей военной силы, для наглядного обнаружения того огромного числа штыков, которое стоит на точке зрения перехода власти в руки народа. Точно так же это оружие может пригодиться и как средство самозащиты на случай возможного нападения со стороны темных сил. Я тут же указал, какое видное влияние оказывает первый выстрел, всегда наводящий общую панику, и распорядился, чтобы товарищи не подавали ни одного выстрела, а во избежание несчастного случая всем товарищам винтовки иметь незаряженными.

7) Совершенно неверно, что „руководителями этого выступления были Раскольников и Рошаль“. Кронштадтский Исполнительный комитет, а вслед за ним митинг на Якорной площади ранним утром 4 июля избрали для общего руководства мирной демонстрацией особую организационную комиссию, состоявшую из 10 человек. Но подавляющее большинство членов этой комиссии в целях единовластия просило меня взять на себя главное руководство всей демонстрацией. Я согласился и таким образом, являясь единоличным руководителем, всю полноту и всю тяжесть ответственности за руководство вооруженным выступлением кронштадтцев должен нести только я один. Товарищ Рошаль в этой демонстрации играл не большую роль, чем всякий другой ее участник, и потому вся ответственность товарища Рошаля должна быть снята и целиком переложена на меня.