Убийцы чудовищ - [35]

— Хо! Напугали ежа голым профилем! — расхохотался Арнульф, но быстро утих. Сказал чуть высокомерно: — Согласен. И знаете, почему? Да потому, что не верится мне в вашу удачу. Никак, извиняюсь, не верится. Никому и никогда доселе остаться в живых ночью не получалось. Достоверная истина! Но если действительно придумаете, как людей от нежити огородить — озолочу! В Хайборию королями вернетесь! На розовых лепестках спать будете, амброзию ведрами вкушать, с королевами любиться еженощно! По рукам!

— Замечательно, — кивнул Гвай. — Теперь дозволь спросить: найдутся ли в крепости люди, которые живут на Аурусе с самых первых лет заселения?

— Как не найтись? К примеру, кабатчик наш — Эрм из Меноры, немедиец. Зачем вдруг вам понадобились старые переселенцы?

— В другой раз расскажу, вельможный.

Гвай повернулся к варвару и приказал: — Быстро топай в таверну, отыщи хозяина и во всех подробностях расспроси, как они выживали здесь без крепости и домов. Ничего не упускай, запомни самые мелкие детали. Словом, не мне тебя учить. Живо! Потом придешь к городским воротам.

Конан молча развернулся на каблуке и отправился по поручению. Гвай остался у светлейшего — следовало подробно обговорить все детали самоубийственного ночного предприятия и вытребовать необходимую помощь.

В душе варвар подозревал, что у Гвайнарда созрел крайне необычный, а самое главное надежный план — не такой он человек, чтобы зазря рисковать. Если решился подставить голову под топор, значит либо топор не заточен, либо шея слишком крепкая. Гвай никогда не приступал к делу не обдумав сотню раз все «за» и «против», а потому всегда выигрывал. Обычная бесшабашность Ночных Стражей была ему чужда, и благодаря редкостной рассудительности командира, ватага Гвайнарда успешно трудилась на тяжком поприще охоты за монстрами долгие годы. Сейчас он уверен в победе, а значит для такой уверенности есть серьезные основания.

Обнаружив в таверне «Черный эль» упомянутого таном месьора Эрма — в прошлом, проворовавшегося немедийского сборщика налогов, ускользнувшего от гнева властей в Мир Соседний — Конан буквально припер кабатчика к стенке и беседовал с ним не меньше полутора колоколов, заставляя вспоминать эпоху первых поселенцев, обнаруживших за Вратами пустой и богатый мир. Услышав все, что требовалось и поглотив не меньше пяти кружек прекрасного пива, киммериец распрощался, прихватил мешок с едой (ночью, на свежем воздухе, обязательно захочется перекусить!) и в соответствии с распоряжением Гвая направился к воротам городка.

— Внизу они, под холмом, — сообщил Конану стражник, глядевший на варвара почти скорбно.

— Что же, в самом деле желаете на верную погибель идти?

— Ставлю сотню золотых, что завтра утром мы вернемся в форт живыми и здоровыми, — оптимистично сказал киммериец, однако на лице стража было написано прямо противоположное: не жилец ты, парень!

— Кому оно здесь нужно, твое золото? — вздохнул копейщик. — Решил помереть нехорошей смертью — иди, тебя давно ждут.

И точно, у подножия холма под водительством Гвая и надзором танова сотника три десятка мужчин наспех сооружали нечто вроде открытого шатра. На материалы, включая ценную в безлесной степи древесину, Арнульф не поскупился — видать, сам заинтересовался исходом столь необычного дела, затеянного приезжими охотниками.

Дощатая крыша в два ската более всего напоминала обыкновенный навес. Четыре столба по углам, еще один в центре. Пройти под крышу можно только нагнувшись, ибо доски не доставали до земли всего два с половиной локтя. Дерево обивали листовым серебром, толщиной в палец, чему Конан немало подивился — чтобы защититься от нечистой силы вполне достаточно совсем тоненького слоя драгоценного металла.

— Навес должен выдержать сильный удар сверху, — объяснил Гвай. — Поэтому сначала идут доски, потом железные полосы, потом серебро. Кстати, серебра нам выдали столько, что можно запросто скупить половину Бритунии. Погляди на повозку — фунтов четыреста, не меньше…

На двухосной тележке с высоким бортами была навалена целая гора серебряных монеток, безделушек и маленьких слитков. Ездовой ящер, впряженный в повозку, выглядел особенно печальным — эдакая тяжесть!

— На грядущую ночь мы становимся богачами, — присвистнул киммериец. — Что ты намерен делать с этим добром?

— Бери монеты, слитки и разбрасывай вокруг навеса, — проговорил Гвай и сам зачерпнул полную горсть серебра. — Попутно можешь рассказать, что узнал у кабатчика.

— Старикан перебрался на Аурус почти сорок лет назад, — начал Конан, аккуратно раскладывая монеты по периметру деревянного сооружения, под которым могли бы свободно укрыться человек десять. — Сначала здесь было относительно спокойно, до времени, пока местные чуды не уяснили, что человек вполне съедобен. Люди начали строить крепкие дома, выяснили, чего боятся крупные хищники — буллет, например, не терпит уксусного запаха и сразу убегает.

— Надо будет запомнить, — Гвай вернулся к телеге за новой порцией серебра. — Меня интересует ночь. Как они защищались ночами?

— Если верить содержателю таверны, с наступлением темноты появляются призраки. Очень страшные. Как и положено всякой чтящей традиции нечисти они избегают серебра, чеснока и прочих проверенных временем средств. Но самое скверное в другом. Как нас и предупреждали, незадолго до полуночи — полночь начинается с восходом второй луны — в небе появляются твари, От которых нет никакого спасения. Что-то вроде гигантских птиц. Убить их якобы невозможно, по крайней мере доселе никто не видел их трупов. Раньше они разбивали крыши домов, похищали людей, теперь частенько воруют скот — только домашних животных привезенных из Хайбории. Было несколько случаев нападений на сартаков, но они довольно редки. Эти летучие призраки и есть самое главное проклятие ночей Ауруса. До строительства крепости от них прятались в глубоких землянках.