Убийце — Гонкуровская премия - [6]
— Вынужден?
— То есть… Убийца — своего рода мизантроп. Он старый холостяк. Ну, были там какие-то неудачные романы… Он считает, что его социальное положение выше положения букиниста, а в то же время в образе жизни этих людей много общего. Но старик Мюэ живёт как будто бы безмятежно, а убийца раздираем сложными противоречиями, сомнениями, неудовлетворённостью, тоской… Понимаете? В книге дан потрясающий психологический анализ…
Жозэ покачал головой.
— Понятно… Значит, оба старые холостяки. Один — в общем-то простой старик, а второй — писатель со сложной психологией.
— Примерно так.
— И писатель завидует букинисту, завидует его спокойствию, его простоте… И убивает его! Хм!
Репортёр встал и украдкой потянулся.
— Вы знаете район Гаронны? — спросил он д'Аржана.
— Неважно.
— Приятные места. Земля там жирная, плодовитая, девушки прелестны…
— Муассак находится в департаменте Тарн-и-Гаронна?
— Да. В городе есть монастырь чуть ли не одиннадцатого века, с великолепным порталом.
— Я мало бывал на юге Франции.
— Жаль, — заметил Жозэ.
Он опустил голову и уставился на носки своих башмаков.
— Меня заинтересовало название книги… Молчание Гарпократа… Что это означает? Молчание… Старик Мюэ… Возможно, тут кроется какая-то связь, но, кроме того… Нет, не понимаю.
— Мне кажется, здесь-то все понятно, — сказал д'Аржан. — Об этом самом Гарпократе я узнал, порывшись в энциклопедии. Гарпократ происходит от Гора, египетского бога, которого изображали с головой сокола. Гор — значит высокий, возвышенный. Как вы знаете, это национальный бог египтян. Было много разновидностей Гора, например Горбедит, то есть Гор города Бедит, или Гормахит — он олицетворял собой горизонт, Гормахитом называли большого сфинкса Гиза. Ещё был Горпехруд, или Гор-дитя, сын Озириса и Изиды, — его египтяне изображали с поднесённым ко рту пальцем. Греки неправильно истолковали этот детский жест и превратили его в бога молчания — Гарпократа. Вы меня слушаете?
— Конечно. Все это очень интересно…
— Как видите, название объясняется просто. Бог прикладывает палец к губам, он приказывает молчать. Но что скрывается за этим молчанием, что означает этот уход в себя? В романе кипят такие страсти! Это и есть главное в нем — они приводят в конце концов, как вы знаете, к убийству. К убийству старика Мюэ.
— Здорово, — заметил Жозэ. — Все это выглядит довольно убедительно. Любопытно было бы познакомиться с этим таинственным Полем Дубуа. Кстати, и фамилия какая-то странная.
— Скорее всего псевдоним…
— Вероятно, да…
Репортёр вернулся к окну и опять приподнял штору. Ярко освещённый наборный цех напоминал фантастический дворец. В этом сиянии суетились какие-то тёмные фигурки, виднелись склонившиеся над талерами метранпажи… В глубине огромного цеха безостановочно стучали липотипы, выплёвывая свеженькие металлические строки…
Свистели и жужжали печатные машины. В первом этаже рычали чудовища, изрыгая провинциальный выпуск газеты. От тяжёлого дыхания ротационных машин дрожали стены здания.
Жозэ опустил штору.
Д'Аржан, сидя за своим письменным столом, машинально вертел в пальцах колпачок авторучки.
— Не буду мешать вам работать. — Жозэ направился к двери. — Привет! Я пойду к Бари.
— Мне ещё надо просмотреть конец моей статьи, — пробормотал литературный обозреватель.
Жозэ шёл по редакционному коридору, где были отделы общей информации, экономический, спортивный… Кажется, у меня разыгралось воображение, — думал Жозэ, — это дело не по мне.
Оно имеет прямое отношение к отделу литературы… А может, я не прав? В таком случае, это самое необычное дело этого года… Да и не только этого года…
Неужели описанное в книге убийство было совершено на самом деле!.. Хм…
Совершено после того, как было описано… Нет… Нечего фантазировать. Пока мы знаем одно — Гонкуровская премия присуждена неизвестному человеку, какому-то шутнику, и это вызвало переполох в литературном мире… Репортёр пожал плечами.
Из-за стены доносился стук телетайпов — автоматических аппаратов для приёма последних известий. Молоточки безостановочно стучали по бумажной ленте, и одно сообщение сменяло другое. Обычный редакционный шум. С утра до вечера тянулись ленты. Лондон — Париж — Вашингтон. Передают, что… Каир: в кругах, заслуживающих доверия, говорят… Рим: из хорошо информированных источников стало известно, что… и так далее. Агентства беспрерывно передавали новости: одни — краткие, лаконичные, другие — пространные, одни — сенсационные, другие — обычные. Каждая редакция тащила к себе свою добычу, её разбирала, сортировала, сокращала, бесцветный заголовок заменяла броским.
Подходя к отделу информации, Жозе Робен услышал гул голосов. Было около десяти часов вечера. Жозэ остановился у приоткрытой двери, и до него донёсся зычный голос ответственного секретаря редакции Норбера.
— Нет, нет, так не пойдёт! — кричал он. — Полосы не резиновые. Если никто не хочет уступить, идите верстать газету сами! Нет, кроме шуток, вы соображаете? У меня и на второй полосе и на третьей ещё объявления… Надо резать! — Макс Бари стоял около стола, заваленного рукописями и оттисками. Руки его были скрещены, голова чуть наклонена, так что можно было видеть, как блестит под лампочкой его широкий лоб с залысинами. У Бари были тёмные густые брови, мясистый нос, круглые розовые щеки. Плотный, коренастый, он сейчас напоминал бычка, готового ринуться вперёд.
