Убийца - [3]

— Охрана! Убивают! Убивают! Охрана! — вопил Хьюберт, спасаясь бегством вокруг стола и бросая в своего преследователя все, что попадало под руку.

Храбрость и воинственный пыл Руфуса быстро уступили место панике, когда град тяжелых оловянных тарелок, кубков и яблок обрушился на него.

Они обежали вокруг стола, практически вернувшись в исходную точку, а Руфусу так и не удалось даже приблизиться к Хьюберту. Он был готов прыгнуть на стол и с него броситься на Хьюберта в последней попытке добиться успеха, когда услышал в коридоре топот бегущих охранников.

Теперь было слишком поздно, он уже не сможет поразить свою жертву, шанс упущен. Ему надо подумать о побеге, чтобы спасти собственную жизнь. Он повернулся и побежал к двери. В тот же момент в дверях появился охранник с мечом наготове. В отчаянии Руфус вонзил кинжал по рукоятку в его горло. Захлебываясь криком, охранник выронил оружие, судорожно хватаясь за глубокую рану в горле, и рухнул на колени, будто собираясь произнести молитву.

Темно-красная кровь струей била из широко открытого рта, воин опрокинулся вниз лицом, тело его скорчилось от боли, на полу росла и растекалась лужа крови.

Мгновенно Руфус подхватил упавший меч и был готов перепрыгнуть через убитого, чтобы выскользнуть из западни, которую устроил сам себе, но в этот момент еще три охранника с обнаженными мечами устремились в зал.

Резкий звон оружия наполнил комнату, Руфус с отчаянием рубился в неравной схватке. Но сквозь этот грохот и шум донесся возбужденный возглас Хьюберта.

— Не убивайте его! Не убивайте его! Он нужен мне живым, вы слышите? Живым! — кричал он изо всех сил, стараясь чтобы его услышали.

И хотя Руфус дрался, как одержимый, он вскоре оказался загнанным в угол.

Меч был выбит из его рук, и он был вынужден прижаться к стене, когда три сверкающих клинка были приставлены к его горлу. Ему крепко связали руки за спиной и грубо поволокли по полу к ногам сэра Хьюберта Маршала.

— Ну, дружок, вот так-то лучше, — сказал Хьюберт, обнажая желтые зубы в злорадной усмешке. — Расскажи мне, кто послал тебя? Кто приказал убить меня? Скажи мне честно, и я отпущу тебя. Если ты солжешь, голова твоя будет гнить на колу.

Руфус вызывающе уставился на бородатое лицо. Затем молча плюнул в него, собрав остатки сил. Хьюберт взбесился от ярости и, схватив один из мечей у охранника, замахнулся на Руфуса, намереваясь ударить его по голове. Руфус крепко зажмурился и вздрогнул в ожидании удара, который бы положил конец его жизни. Но удара не последовало.

Он осторожно приоткрыл глаза и увидел, что Хьюберт опустил оружие. Слюна стекала по его щеке и черным усам, когда он заговорил вновь.

— Ты желал, чтобы я сделал это, не так ли? Ты хочешь умереть скорой смертью, чтобы я не смог узнать, кто же послал тебя, да?

— Ты ничего от меня не добьешься, — смело произнес Руфус.

— О, не добьюсь? Это я не добьюсь? Мы еще посмотрим, услышал он уверенный ответ Хьюберта. — Бросьте его в темницу, привяжите покрепче к нижней скамье да проследите, чтобы угли в жаровне были хорошие, — приказал он охранникам четким, намеренно решительным голосом. — Я развяжу тебе язык, не думай. Ты у меня заговоришь, — добавил он, повернувшись к Руфусу. Когда пленника поволокли в темницу, он мельком увидел бледное, как полотно, перекошенное от волнения лицо Матильды.

Хьюберт не поспешил вслед за ним в темницу. Вместо этого он наблюдал, как убирали тело убитого и мыли в зале. И только когда в помещении стало чисто и все было расставлено по местам, а слугам позволили удалиться, Матильда подошла к мужу.

— Хьюберт, любовь моя, я так о тебе беспокоилась, — нежно сказала она и взяла его руку в свою.

Но в ответ Хьюберт только расхохотался.

— Ну, ну, дорогая, не переживай так. Со мной все в порядке. Он даже не смог приблизиться ко мне и причинить хоть какую-нибудь боль.

Он обнял ее за плечи и привлек к себе, желая поцеловать. Инстинктивно она закрыла глаза и затаила дыхание, чтобы не ощущать отвратительный, зловонный дух, исходящий от гниющей пищи в зубах Хьюберта, когда он прижался к ней губами.

— Что ты хочешь с ним сделать? — спросила она, стараясь не выдать волнения, когда он перестал целовать ее.

— Я должен знать, кто послал его, дорогая.

— А как ты это сделаешь? — И вновь голос ее дрогнул.

— Как? Конечно, буду пытать его, пока он все не расскажет, — ответил он.

— Понятно, — сказала она. — Ты позволишь мне прийти позже, чтобы узнать, как твои успехи? — добавила она очень быстро.

— Ну, конечно, Матильда. Я очень доволен, что тебе интересно знать, чей это заговор.

Тяжелый запах его дыхания обдал ее, когда он поцеловал ее в последний раз, прежде чем выйти.

В глубоком волнении она потирала влажные ладони, пока ходила взад и вперед по залу. Она хорошо знала, что ее муж был непревзойденным мастером пыток, и сознавала, что это только дело времени, — как бы ни был мужественен Руфус, рано или поздно он сломается. Вопрос был только с том, назовет ли он ее брата, или ее, или же того и другого вместе?

Когда Хьюберт спустился в подземелье, его замутило от спертого воздуха.

Железная жаровня в правом углу комнаты раскалилась докрасна, и клубы плотного голубоватого дыма поднимались к низким сводам. Посредине каменной комнаты лежал распластанный Руфус, крепко привязанный к низкой деревянной лавке. Он был полуобнажен, и ноги его были босы. Хьюберт усмехнулся с издевкой, взирая сверху на поблескивающее от пота лицо, которое как раз находилось на уровне его коленей.