Убийца сидит напротив: как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков - [5]

Консовой и Иглз встретили меня на станции и отвезли в отель в неболь­шом живописном городке Ламбертсвилл, стоящем на реке Делавэр. Там Иглз передал мне копию полного досье по делу Макгоуэна.

Вечером мы поужинали втроем, поговорили о моей работе в самых об­щих чертах, не касаясь деталей дела, в связи с которым я приехал. Мне бы­ло сказано лишь, что его фигурант убил семилетнюю девочку и нужно по­нять, представляет ли он опасность для общества сейчас.

После ужина они подбросили меня до отеля, где я на несколько часов погрузился в изучение досье. Мне предстояло сделать вывод о состоянии психики Макгоуэна - тогда и сейчас. Сознавал ли он характер и последствия своего преступления? Отличает ли хорошее от плохого в принципе? Беспо­коит ли его содеянное? Раскаивается ли он хоть как-то?

Как он поведет себя во время беседы? Станет ли вспоминать свое пре­ступление в деталях? Где он собирается жить и что делать, если его выпу­стят? Как будет зарабатывать на жизнь?

Никогда не приходить на встречу неподготовленным - одно из моих глав­ных правил бесед с заключенными. Кроме того, я не брал с собой записей. Они могли послужить дополнительным барьером между мной и собеседни­ком как раз в момент, когда нужно будет проникнуть в самые глубины его пси­хики.

Я не знал, что именно получу в результате предстоящей беседы, но по­лагал, что она будет интересной. Из каждого разговора с подобными «экс­пертами» я извлекал нечто ценное для себя. Оставалось лишь понять, како­го рода «экспертными знаниями» может обладать Джозеф Макгоуэн.

Я тщательно изучал содержимое досье и собирался с мыслями в пред­дверии завтрашнего разговора.

Представшая перед моими глазами история была ужасной.

Примерно в 14.45 19 апреля 1973 года (ее мать запомнит этот Великий четверг пасхальной недели навсегда) Джоан Анджела Д’Алессандро замети­ла машину, припарковавшуюся на правой стороне перекрестка улиц Фло­ренс-стрит, на которой она жила, и соседней Сент-Ни кол ас Авеню. Джоан и ее старшая сестра Мэри уже заканчивали разносить благотворительное пе­ченье жителям своего тихого района в Хиллсдейле, штат Нью-Джерси. В то время считалось вполне нормальным отпускать детей заниматься этим де­лом одних. Сестры Д’Алессандро учились в католической школе, и часть своего свободного по случаю религиозного праздника дня они посвятили до­ставке заказов. Оставался последний на сегодня - для жителей углового до­ма. Джоан, как обычно, хотела довести порученное дело до конца.

Это была симпатичная, заметная и активная семилетняя девочка, полная энергии и обаяния. Ее по-настоящему увлекало все на свете: школа, балет, рисование, собаки, куклы, подружки и цветы. Школьная учительница называ­ла Джоан «социальной бабочкой», настолько естественным образом она привлекала к себе внимание окружающих. Ее любимой музыкой была «Ода к радости» из Девятой симфонии Бетховена. Она была младшей из троих де­тей-погодок. Фрэнку, которого все звали Фрэнки, было девять лет, а Мэри - восемь. Как вспоминает Розмари, старшие были посерьезнее, а Джоан - по­беспечнее: «Джоан была очень чуткой. Она всегда беспокоилась о чувствах и переживаниях других людей. От природы была храброй».

На фотографиях того периода она практически всегда улыбается. Вот Джоан в своей коричневой школьной форме, оранжевом галстуке и шапоч­ке, из-под которой струятся длинные каштановые волосы. Вот она в черном трико и белых колготках демонстрирует балетное па. Вот Джоан в темно-си­нем вязаном свитере, как будто только что обернулась на камеру, волосы волнами ниспадают на ее милое личико. Вот она в нарядном светло-голубом платьице присела поправить букетик в руках своей куклы Барби. Разные об­разы Джоан на этих фото объединяют две черты: ангельская улыбка и невин­ная притягательность взгляда ее синих глаз. Как сказал один из друзей Фрэн­ки: «Она была такой простой и искренней. Я бы на ней женился!»

Дед-итальянец обожал ее. «Е cosi libera! Она такая резвушка!» - любил говорить он. Слыша задорный смех Джоан, Розмари мечтала о том, что, по­взрослев, дочь станет выступать на театральных подмостках. С восьмилет­него возраста ее собирались учить игре на фортепиано.

Во второй половине того дня Джоан играла около дома одна: Фрэнки от­правился в гости к жившему по соседству другу, а Мэри - на спортивный матч. Неожиданно она заскочила в дом со словами: «Я заметила еще одну машину. Пойду отнесу им печенье!» Схватив лежавший в прихожей рюкзачок с двумя коробками печенья, она вылетела обратно на улицу: «Пока, мамуль, я сейчас!» Розмари помнит, как развевались забранные в конский хвост во­лосы Джоан, сбегавшей по ступеням крыльца во двор дома и исчезавшей на улице.

По рассказу соседки, примерно десять минут спустя она услыхала упор­ный лай своего пса по кличке Бузер. Джоан любила гулять и играть с Бузе­ром, а тот обожал ее.

Розмари не очень обеспокоило то, что дочь не вернулась домой сразу же. «Наверное, она зашла в гости к живущей по соседству подружке Тама­ре», - подумала она. В их районе было принято запросто заходить в гости к знакомым, и общительная девочка могла всегда найти себе компанию. За­волновалась Розмари около 16.45, когда к ним пришла учительница музыки, чтобы позаниматься с Мэри, но виду не подала, чтобы ее тревога не переда­лась детям. В конце концов, их район считался спокойным и безопасным: неподалеку жили пастор и агент ФБР.