Убийца сейчас on-line - [14]

– Старший оперуполномоченный, капитан милиции Захаров Дмитрий Иванович, – церемонно представился он. – Слушаю вас.

С чего бы начать? Я, честно говоря, была несколько обескуражена. Во-первых, я почему-то решила, что «Димыч» – это отчество. А он, оказывается, Дмитрий Иванович. Во-вторых, оперуполномоченный Захаров не проявил, на мой взгляд, ни малейшего интереса к моей персоне. Может, ему вообще не интересно искать убийцу Вовки Коненко?

– Это вы расследуете убийство Владимира Анатольевича Коненко? – на всякий случай уточнила я.

– Я, – кивнул Димыч. – Кофе хотите?

– Хочу, – согласилась я то ли от неожиданности, то ли для поддержания разговора.

Не поворачиваясь, Димыч протянул назад руку и последовательно выставил передо мной кружку, банку «колумбийской пыли» и коробку кускового сахара. Потом, порывшись в ящике стола, вручил мне чайную ложку. Видимо, ложки в этом кабинете имели особую ценность, раз не лежали в свободном доступе. Или, может, их здесь выдают посетителям только в знак особого расположения? Хорошо бы, если так.

Я от души сыпанула себе кофе, бросила четыре куска сахара – вдруг больше не предложат.

– Толик, дай чайник, – велел Димыч моему конопатому недавнему спутнику.

Толик снял с подставки белый электрический чайник и, сделав пару шагов, оказался рядом с нами. Это, пожалуй, единственный плюс тесных помещений – все рядом. Вот только лишние три пары ушей (включая конопатого Толика) мешали мне сосредоточиться.

– Слушаю вас, – напомнил мне сонный Димыч, глотнув из своей кружки.

И я начала по порядку. Сначала, чтобы заинтересовать Димыча в своей персоне, я рассказала, что работала у Коненко в течение пяти лет. Пусть знает, что я в этом деле не совсем посторонний человек. А то ведь, если сразу выложить про пропавшую Лариску, может получиться как вчера. Выведут меня под локоток на воздух и слушать не станут. Поэтому я сначала красочно описала свое впечатление от новостийного сюжета, а потом, не давая слушателям опомниться, рассказала о Ларискином свидании как раз в день убийства.

– А почему пришли вы, а не эта ваша подруга? – вдруг спросил до сих пор мрачно молчавший Димыч.

– Да как же она могла прийти, если она пропала?

– Кто пропал? – мой собеседник вдруг насторожился.

– Лариска. Моя подруга.

– Когда?

– Вот как раз в день убийства. Ей Коненко вечером свидание назначил.

– В котором часу?

– В девять. Ой, в двадцать один ноль-ноль, – я решила быть предельно точной.

Димыч с Толиком как-то странно переглянулись.

– А где они встречались, вы, случайно, не знаете?

– В кафе «Акварель». Это на набережной…

– Я знаю, – перебил меня Димыч. – А можно ваш паспорт?

Спохватился! Сижу тут уже битый час. Показания даю. А он даже документы у меня не смотрел.

Я достала паспорт и протянула его Димычу.

– Колобова Наталья Александровна? – спросил он, переводя взгляд с меня на мою фотографию.

– Ну да, – я решила не опровергать очевидных вещей. Тем более сейчас, после бессонной ночи, я удивительно походила на свое фото в паспорте.

– А подругу вашу пропавшую как зовут? – спросил Димыч, отдавая мой паспорт почему-то не мне, а Толику.

Толик тем временем уселся за единственный в комнате компьютер и начал бодро стучать по клавишам, при этом заглядывая в мой паспорт. Может, они сверяют мои данные с какой-нибудь картотекой? Я, конечно, до сих пор не имела дела с милицией ни в каком качестве. Но, не смотря на мою твердую уверенность в собственной законопослушности, мне стало как-то не по себе. А вдруг в их компьютере какой-нибудь сбой произойдет, и меня обвинят в серийных убийствах? Или в ограблении банка?

Я поежилась.

– Наталья Александровна, подругу вашу как зовут?

– Веденева Лариса Владимировна. Простите, а зачем вам мой паспорт?

– Данные ваши нужны, – Димыч не стал со мной хитрить. – Показания нужно ведь документально оформить.

Как все, оказывается, просто объясняется! А я-то уже приготовилась отпираться до последнего.

– А про свидание вашей подруги с Коненко вам откуда известно?

Пришлось рассказывать, как мы влезли в Ларкину переписку. История про знакомства в интернете вызвала ожидаемое оживление. Очень скоро я обнаружила, что меня внимательно слушают все четверо присутствующих сотрудников правоохранительных органов. Вот ведь загадка: когда рассказываешь им, что человек пропал, они никакого интереса не проявляют. Наоборот, всячески отмахиваются и велят прийти через три дня. А как только обмолвишься, что этот самый человек в интернете знакомился – так сразу и блеск в сыщичьих глазах. Только вот блеск этот какой-то не профессиональный. Обычное человеческое любопытство. Так и ждешь, что кто-нибудь не выдержит и закричит: «Подробности давай!».

– А вы уверены, что она именно с Коненко переписывалась?

– Ну конечно! Там же его фотография была. Помню, я еще очень удивилась, когда увидела, что это Вовка.

Пока Толик отстукивал на клавиатуре эти мои «показания», я попыталась в подробностях вспомнить тот момент, когда увидела фотографию Коненко на сайте. Было там какое-то чувство помимо крайнего изумления. А вот какое?

Возмущение? Да нет. Пора юношеского максимализма у меня давно миновала, поэтому ничьи «походы налево» меня уже не шокируют, как бывало в семнадцать лет.