Убийца с медальоном святого Христофора - [13]

Камерин свернула у розового домика — аккуратно подстриженную лужайку перед ним окружала ограда из фанерных цветочков. Машина прыгала по ухабам, а Камерин дивилась, как люди верят в выдуманную реальность, создаваемую доктором Джуэлом и ему подобными. Как фанерные цветы на ограде, выдумки не увядали и уничтожению не поддавались.

— У тебя странный вид, — заметила Лирик. — О чем задумалась?

— Ты сказала, что Джуэл видел горы, грунтовую дорогу, ведущую к воде, и мертвое тело.

— Точно.

— Тебя не смущает тот факт, что горы и грунтовые дороги есть как минимум в сорока из пятидесяти штатов? И по статистике трупы почти всегда находят рядом с водой.

Они доехали до Грин-стрит и остановились на перекрестке. Камерин почувствовала на себе испепеляющий взгляд Лирик. Покосившись на подругу, Камерин заметила, как та нетерпеливо смахнула упавшую налицо голубую прядку.

— Знаешь, в чем проблема? — спросила Лирик.

— В чем?

— В том, что моя любимая «Тень смерти» для тебя недостаточно заумная.

— Да уж! Ты права, это действительно проблема.

— Ты ни во что не веришь!

— А ты все за чистую монету принимаешь!

Они мрачно поглядели друг на друга и расхохотались: этот спор возник не впервые, и уладить его невозможно. Да и не надо. Они так давно вместе, что научились не обращать внимания на причуды друг друга. Каждая из них была по-своему упряма. Лирик увлекалась оккультизмом, а Камерин — точными науками, но обе соблюдали давным-давно выработанные условия договора о дружбе.

На улице открывались первые магазинчики, их окна засветились теплым желтым светом, освещая тротуары. Город просыпался.

Камерин заметила сутулую фигуру в черном пальто до самых пят. Прилизанные волосы, крашенные в иссиня-черный цвет, свисали до плеч. Кожа сияла молочной белизной. Держа в руке зажженную сигарету, молодой человек шел по Грин-стрит, с преувеличенным вниманием глядя себе под ноги. Он на секунду поднял голову, переходя улицу, и тут же уткнулся взглядом в тротуар.

— Ага, вот и он, — негромко сказала Лирик. — Адам собственной персоной.

— Какой-то он странный, — хмыкнула Камерин. Она едва знала этого парня, но он вызывал у нее антипатию.

— Он почти всегда сам по себе. — Лирик перешла на шепот, будто боялась, что ее услышат. — С тех самых пор, как приехал. Я попыталась разговорить его в школе, но без толку. Он словно ненавидит людей.

— Я тебе не говорила, что мы сидим рядом на лабораторных?

— Нет. Что ж ты молчала!

— Да он со мной и не разговаривает особо. Оно и к лучшему, потому что от него вечно несет сигаретами.

Адам сделал новую затяжку, выпуская дым из ноздрей, словно дракон. О нем ходили разные слухи. Шептались, что он сатанист и устраивает тайные жертвоприношения в чаще леса, его называли готом, опасным бунтовщиком. Отца Адама почти никто не видел — за исключением Лирик, которая работала в магазине хоз-товаров, где он покупал краски.

«Матери у Адама нет, — рассказывала Лирик. — А с его отцом я познакомилась. У него редкая бородка и хвостик до пояса. Говорит, что художник, но покупает обычную хозяйственную краску и огромные кисти. Разве этим картины нарисуешь?»

Как и отец, Адам предпочитал одиночество: обедал один и занимался в самом дальнем углу библиотеки. Может быть, в большом городе ему удалось бы найти себе подобных, но для жителей Сильвертона он был чужим.

— Камми, давай его подберем? — предложила Лирик. — Как тебе такая мысль?

У Камерин замерло сердце.

— Это еще зачем?

— Ну, не знаю. — Лирик пожала плечами. — Почему бы нет?

— Только не говори мне, что он тебе нравится.

— А я и не говорила.

— Имей в виду, он бегает за Рейчел Геллер. Она мне сама сказала.

— Ты оглохла? Я не говорила, что он мне нравится.

Просто жалко парня. Давай подвезем?

— Во-первых, он курит. А ты знаешь, что я никому не позволяю курить в моей машине.

— Так он потушит сигарету.

— Если мы его подберем, то наши акции в обществе упадут.

— Ну их, эти акции! Давай сделаем доброе дело, — не унималась Лирик. — Хотя бы предложим, а?

Камерин молча наблюдала за Адамом, оставив мотор на холостом ходу. Лирик откинулась на спинку сиденья.

— Ну и ладно, — сказала она. — Я просто подумала, что если сделать добро, то оно к тебе же и вернется.

Лирик опустила солнцезащитный козырек, показывая, что разговор закончен, и Камерин разозлилась. Подруга всегда подбирала бродячих животных, что, конечно, дело хорошее, однако зачем втягивать в это Камерин?

— Извини, не стану я этого делать. — Камерин уверенно свернула на Грин-стрит.

— Как хочешь. Твоя машина, твоя карма.

— Не верю я ни в какую карму.

— В чистилище тебе это зачтется.

— Ой, Лирик, с тобой со смеху лопнуть можно!

Камерин собиралась проехать мимо Адама, но вдруг, словно помимо воли, притормозила. Будто почувствовав что-то, Адам посмотрел на нее. Он проходил мимо «Гранда», в окнах которого, как в кривом зеркале, отражалась его несуразная фигура, черно-белая и дрожащая — точь-в-точь привидение.

«По крайней мере, он отражается в стекле, — подумала Камерин. — Уже хорошо».

— Ну что ты со мной делаешь? — простонала она, когда торжествующая Лирик нажала кнопку на подлокотнике. Стекло скользнуло вниз, и Лирик высунулась наружу, опираясь на пухлую руку.