Убийца поневоле - [4]

Уже второй раз за этот вечер я наблюдал его за этим занятием, не говоря уже о том, что то же самое он проделал утром. Я мысленно улыбнулся. Невольно напрашивалась мысль, что он чувствует себя в чем-то виноватым. Но может быть, это всего лишь странная привычка, в которой нет ничего подозрительного.

Он отошел от окна, и в кухне погас свет. Прошел в гостиную и там тоже выключил свет. Меня не удивило, что, зайдя в спальню с опущенными шторами, он не зажег там свет. Конечно, подумал я, он не хочет беспокоить жену, особенно если завтра утром она отправляется куда-то. Разве не поэтому он упаковывал ее вещи? Она нуждается в полном покое, особенно перед поездкой. И ему не составит никакого труда раздеться в темноте и лечь в постель.

Однако вскоре я с удивлением заметил вспыхнувшее пламя спички в темных окнах гостиной. Наверное, он устраивался на ночь там, на софе. Он, судя по всему, так и не заглянул в спальню, все время старался держаться подальше от нее. Честно говоря, это меня озадачило.

Минут через десять я увидел вспышку очередной спички, опять же из окна гостиной. Он не мог заснуть.

И все-таки спустя некоторое время сон, видимо, сморил нас обоих, любопытного наблюдателя в окне-эркере и заядлого курильщика в квартире на четвертом этаже. И только непрерывный стрекот сверчка нарушал тишину ночи.

С первыми лучами солнца я снова был у окна. И вовсе не из-за него. Мне показалось, что мой матрас был словно набит горячими углями. Пришедший в урочный час Сэм укоризненно покачал головой:

— Вы просто губите себя, мистер Джефф.

В окнах на четвертом этаже поначалу не было никаких признаков жизни. И вдруг в окне гостиной откуда-то снизу появилась голова знакомого мужчины, поэтому я подумал: так оно и есть, он провел ночь в гостиной, на софе или в кресле. Вот теперь уж, конечно, он должен пойти к жене, узнать, как она себя чувствует и не стало ли ей чуть лучше. Это было бы вполне естественной потребностью мужа. Он не заглядывал к ней, насколько я мог судить, уже пару ночей.

Но он не сделал этого. Он оделся, пошел в кухню и принялся там с жадностью что-то есть, хватая пищу руками и даже не присев. Потом он вдруг, оставив еду, пошел куда-то, по-видимому, кто-то звонил в дверь.

Все верно, через минуту он появился в сопровождении двух мужчин в кожаных куртках. Люди из службы перевозок. Я видел, как он тщательно следил за тем, как эти двое прибывших мужчин тащили дорожный сундук. Но он не просто стоял рядом и смотрел — он буквально висел над ними, переходил с одной стороны на другую, следя за тем, чтобы сундук несли со всевозможной осторожностью.

Вскоре он вернулся один, и я видел, как он стер пот со лба, словно всю работу проделал сам, а не те двое.

Так, значит, он заранее отправил ее вещи туда, куда предстоит ехать. Только и всего.

Он снова достал бутылку из кухонного шкафа. Выпил еще раз. И еще. И еще. И тут я сказал себе: здесь что-то не так. Сундук был упакован еще с вечера. Сейчас от него не требовалось каких-либо физических усилий. Все сделали рабочие из службы перевозок. Так почему же он так вспотел?

Вот теперь, по прошествии столь длительного времени, он наконец зашел к жене. Я видел, как он направился через гостиную в спальню. Тут же была отодвинута занавеска, скрывавшая окно все это время. Он быстро огляделся по сторонам, держался спокойно и уверенно, это было совершенно очевидно для меня. Его взгляд не был обращен в какую-то определенную сторону, как бывает в том случае, когда в комнате находится кто-то. Человек вел себя так, что мне стало ясно: комната пуста.

Он отступил назад, чуть наклонился и стянул с кровати матрас, а также постельные принадлежности.

Женщины в комнате не было.

Существует такое выражение — «замедленная реакция». Вот теперь я понял, что оно означает. Два дня во мне зрела неясная тревога и смутные подозрения. Я не знаю, как объяснить это, но это ощущение все время подспудно жило в моем сознании. Словно насекомое, которое мечется в поисках места, где ему сесть. Казалось бы, вот-вот мои смутные подозрения перерастут в уверенность, но не хватало какого-то последнего штриха вроде поднятой наконец шторы, которая была опущена слишком долго; было достаточно, чтобы насекомое снова беспомощно взлетело, не давая мне возможности понять, что происходит. Но момент прозрения был все ближе и ближе. И вот по какой-то причине, в долю секунды, как только мужчина сбросил на пол матрас, насекомое с жужжанием опустилось на облюбованное место. И в точке контакта вспыхнула — или взорвалась, назовите как хотите, — твердая уверенность — это убийство.

Другими словами, мое рациональное мышление несвоевременно отреагировало на сигналы, возникающие на уровне интуиции и сознания. Замедленная реакция. А потом в какой-то момент они синхронизировались, и мне стало ясно: он с ней что-то сделал!

Я потрогал повязку у меня на ноге. Она была слишком тугая, и хорошо было бы ее немного ослабить. Я твердо сказал себе: «Теперь подожди, наберись терпения, не спеши. Ты же ничего не видел. Ты ничего не знаешь. У тебя только одна улика: ты не видел женщину последние два дня».