Убийца по имени Ной - [55]

— А как тебя зовут? — поинтересовался Виктор.

— Меня зовут Ной, — злобно сказал парень.

Явно у него что-то болело — он просто не хотел в этом признаваться.

— Ной? Но я тоже Ной…

Парень оглядел его с ног до головы и вдруг напрягся.

— Ну, это мы еще посмотрим, кто тут Ной, а кто не Ной. Отдыхай, завтра рано вставать. В шесть выезд.

— Куда? — недоумевал Виктор.

— На плантации. Пока Ной здесь я, а ты подчиняешься мне — понял?

— Я, конечно, могу, но это какое-то недоразумение — мне давали совершенно другие инструкции…

— Кто тебе их давал, у того и бери! Ты здесь порядков новых не устанавливай! Не дорос еще — понял?

— Ну, хорошо, хорошо… — не стал спорить Виктор, зная, что через три дня приедет настоящий Ной. Тогда все выяснится. — Послушай… Ной! Может, меня не туда привезли — может быть такое?

— Туда привезли, не переживай, — слегка смягчился парень, услышав, что его признали. — Отдыхай, завтра разбужу.

Солнце палило нещадно, от жары невозможно было спрятаться. Окна были распахнуты настежь, но ветер гнал через комнату горячий воздух. Виктор в конце концов даже разозлился: нашли где лагерь строить.

Он несколько раз выбегал и обливался на улице водой из скважины. Она была ледяная, но надолго от жары не спасала.

— Ты это брось! — заметил ему новый Ной. — У нас так дурики на тот свет отправлялись с крупозным воспалением легких.

— Что, в больнице не смогли вылечить? — удивился Виктор.

— В какой больнице! — рявкнул новый Ной. — Все в руках Божиих! И тебя никто в больницу не повезет — береги здоровье!

Виктор подумал, что парень просто издевается над ним, злость на нем свою вымещает. И неудивительно — на такой-то жаре весь день.

Распорядок дня в лагере был примерно тот же, что и в горном. Поздно вечером крытый грузовик привез братьев и сестер. Они были такие усталые, что не могли даже принять душ — из старой цистерны, водруженной на перекладинах. Загородки не было. Но на голых никто и не глядел — лишний раз голову повернуть не хватало сил. Ужин был гораздо сытнее: в лагере оставалась повариха, варила похлебку.

Все собрались под навесом за длинным столом, новый Ной оделил всех едой. Порции были мизерные, и на несколько десятков человек хватило пятидесятилитровой кастрюли. Да и эту порцию не все доели, хотя вид у братьев и сестер требовал усиленного питания. Худы были братья и сестры.

— Опять винограда переели! — рявкнул новый Ной.

Несколько человек вдруг встали из-за стола и с разных сторон бросились на нового Ноя. Они сумели его повалить и придавить к земле двумя скамейками. На подмогу подошли сестры, которые сели по краям скамеек, не давая пленнику пошевелиться.

Потом они стали жестоко избивать его: озверевшие братья и сестры пинали человеческое тело, не обращая внимания на его вопли. Пощады несчастный Ной не просил, а потом совсем затих — после сильного удара по голове. Все произошло очень быстро: двое братьев подтащили третью скамейку и со всего размаху кинули ее на окровавленное лицо.

— Что вы делаете! — орал Виктор, оттаскивая нападавших, но когда оттащил и увидел… то лучше бы он этого не видел: голова превратилась в кровавое месиво.

— Вознесся или нет? — спросил кто-то из нападавших.

— Еще дышит, — ответили ему.

— Я добью его, гада! — отчаянно крикнул белобрысый брат. В его руке сверкнул нож. Все расступились, и нож стал мелькать в воздухе… Тело несколько раз дернулось и затихло.

Виктор был потрясен: на его глазах свершилось убийство. А братья и сестры чувствовали, кажется, неимоверное облегчение: ни слова, ни вздоха сожаления.

«Они не могут спастись после такого зверства, не могут, не могут», — твердил себе Виктор, бессильно опустившись на землю возле забора.

Виктор сидел и наблюдал завершение возникшего, как вихрь, безумного действа. Братья и сестры, вооружившись — на всю толпу — несколькими ножами, ринулись за ограду лагеря. В сотне метров от него они вырыли неглубокую ямку, притащили за ноги убитого и бросили в нее, как падаль. Землю над ним утрамбовали ногами.

Погребение произошло в точности, как предписывал закон Моисеев. В жарком климате хоронили в день смерти до захода солнца. Только не получил умерший последнего целования, не обмыли его тело, никто не закрыл его глаза, потому что глаз больше не существовало. Не обвили тело пеленами с ароматами и не плакали по нему несколько дней и ночей…

Далее, примерно через час, жизнь пошла своим чередом. Красное солнце уже закатилось за горизонт, оставив багровым полнеба. Обратившись на запад, братья и сестры на коленях молились. Она благодарили своего Бога за избавление от тирана.

Никакого раскаяния не было в их сердцах. Они были радостны и единодушны. Взбунтовавшийся народ не учинил беспорядков: провизию не тронули, лагерь по щепкам не разметали, революционного правительства не создали. Тихо, мирно разошлись продолжать согласную с учением церкви Апокалипсиса жизнь.

Рано утром приехал крытый грузовик. Братья и сестры, захватив с собой хлеба и сырой картошки, уехали на плантации.

Виктор по отдельным репликам понял, что они собирают виноград. На него как будто совсем не обращали внимания: лагерь функционировал как заведенный механизм.