Убийца первого кла$$а - [4]

И арестант, глядя на каменную физиономию Баздырева, в которой не находил ни малейшего сочувствия, торопливо просил ручку и бумагу. И излагал «чистуху» — чистосердечное признание.

Все беды — от адвокатов. Васины импровизации о собственном душевном нездоровье и «неадекватности» однажды стали известны защитникам арестантов. И Баздырева направили в психиатрический диспансер на обследование. Несмотря на приемлемые результаты, его на всякий случай опять убрали из главка в территориальный отдел милиции.

И по итогам года в этом ОВД показатели раскрываемости убийств и прочих тяжких преступлений ощутимо повышались; бандиты, убийцы, маньяки при молчаливом сочувствии Баздырева писали покаянные, чисто, понимаешь, сердечные признания. И Максимыча, как его звали для краткости, вновь забирали или в главк, или в УВД административного округа. Потому что Вася Баздырев признан был одним из лучших «кольщиков» Москвы: «раскалывал» жуликов «до пупа», а то и ниже, не применяя, между прочим, никакого физического насилия.

Уже находясь в звании майора милиции, Максимыч по просьбе руководства и в соответствии с демократическими веяниями разработал и ввел в практику новый, прогрессивный метод работы с подследственными. Назвал его — «Детерминированный экспрессивно-психологический допрос». Где он выкопал такое мудреное название, Максимыч, как ни пытались его разговорить коллеги, молчал, храня на лице привычное чугунное спокойствие.

О новом методе стало известно не только в главке, но и в министерстве. Вскоре из МВД пришла директива: обобщить и распространить опыт старшего оперуполномоченного майора милиции Баздырева В.М. Более того, одному чиновнику пришла идея рассказать о методе и его создателе в средствах массовой информации. И не просто рассказать, а устроить перед журналистами показательный допрос какого-нибудь реального жулика.

Баздырев как мог сопротивлялся, ссылался на секретность метода, который ни в коем случае нельзя разглашать, что жулик непременно настучит адвокатам и будет скандал, и так далее.

Но все же уговорили. Арестанта подготовили в одном из отделов милиции Северного административного округа. Максимыч поставил условия: секретные уловки при допросе он применять не будет, фамилию подследственного изменят, а журналистов представят, как стажеров или следователей.

Про арестанта, некого Беридзе, Максимычу предварительно сообщили, что он специализировался на старушках-пенсионерках. В день получения пенсий злодей караулил их возле сберкасс, шел следом и, выбрав момент, ударом в лицо сбивал бабушку с ног, забирал сумку с деньгами и документами, тут же садился на троллейбус или автобус и ехал грабить в другой район Москвы.

…В назначенный день приехали корреспонденты: сытая девица в синих очках и легинсах — из молодежной газеты, славящейся своей ненавистью к милиции. Вторым был нагловатый мужчина из правозащитного журнала, название которого Баздырев тут же забыл.

Пока ждали арестанта, Баздырев по просьбе правозащитника ознакомил визитеров с основными постулатами своего метода.

— «Детерминированный экспрессивно-психологический допрос» — это прогрессивный метод, ставящий своей целью прежде всего попытаться заглянуть в душу человека, в силу каких-то обстоятельств оказавшегося в заключении. Эти люди, даже несмотря на самые тяжелые преступления, как правило, раскаиваются, и им нужно немедленно протянуть руку помощи, разобраться и понять сложность и ранимость их души. Ведь совершив преступление, так называемые злодеи получают серьезную психическую травму, и, как правило, более тяжелую, чем так называемая жертва. И после преступления эти люди нуждаются в социально-психологической реабилитации.

— Вы правда так считаете? — искренне удивился мужчина из правозащитного журнала.

— Истинно так.

— Знаете, несколько неожиданно. Гуманистические идеи, человеколюбие — даже по отношению к преступнику?

— Неожиданно — для стандартного примитивного милиционера? — уточнил Баздырев.

— Ну, что вы! Вы для нас, Василий Максимович, милиционер новой формации! — вставила девушка.

— Мерси… Теперь, если позволите, о тактике допроса. Она у меня детерминирована с библейской мудростью: «Не суди, и не судим будешь». Разъясняю: если я вижу, что допрашиваемому человеку неприятны мои вопросы о его проступке, я извиняюсь и перехожу на другие темы, которые ему более по душе.

Правозащитник просто расцвел от баздыревских речей.

К счастью, очередной постулат пояснять Баздыреву не пришлось. Ввели задержанного — смуглого мужчину лет тридцати, обросшего до глаз щетиной, в черной кожаной куртке, мятых брюках и лаковых туфлях. Он исподлобья глянул на присутствующих.

— Здравствуйте! Присаживайтесь, — вежливо предложил Баздырев. — Назовите себя, пожалуйста, гражданин.

— Беридзе Тамаз Хризантемович.

— Вы не Беридзе, — спокойно заметил Баздырев.

— А кто же?! — удивился арестант.

— Вы, гражданин, — говно!

— Чего?!

— Повторяю: говно!!! На совковой лопате. Урод, о которого даже ноги вытереть противно. Ты зачем приехал в Россию, незваный гость из независимой Грузии? Почему дома у себя не работаешь, генацвале? Потому что Россия кормить вас перестала? Трудиться не любишь, да? Что ж ты у себя в солнечной Грузии старух не грабил? Западло или обнищали все? На меня смотри! Ты приехал в чужую страну, великую страну убивать наших матерей! На самое святое руку поднял! В глаза смотреть! Я с тобой канителиться долго не буду. Психологический допрос закончен. Сейчас ты очень быстро напишешь «чистуху» по всем эпизодам, вспомнишь все. А не будешь, хорошо, я тебя отпущу. Да-да, отпущу прямо на улицу. Но у ворот тебя встретят сыновья этих старушек, которых ты бил в лицо и у которых отбирал нищенскую пенсию… Они ждут тебя. Не веришь? Можешь глянуть в окно.