Убийца нужен… - [71]

Алекс покраснел и вытащил Дювернуа в коридор.

* * *

Они вышли на улицу под вопли продавцов газет, продававших свежий вечерний выпуск. Дювернуа испугался за Лиз — ее фото мелькало на всех первых страницах. Однако девушка оставалась до странности спокойной. Она шла под руку с Алексом и впервые казалась непорочной. Дювернуа хотел взять такси, но у Лиз уже был готов свой план: купить темные очки, а затем позвонить Лавердону из какого-нибудь кафе и вызвать его на свидание.

Эта программа была выполнена без отклонений. Они уселись на террасе кафе на площади Виктора Гюго, затем Лиз ушла к телефону. Через несколько минут она вернулась, бледнее обычного.

— Знаете, где теперь живет Лавердон? У моей матери!

— Да не может быть!

На этот раз засмеялись все трое.

— Я пойду туда одна.

— С одним условием, Лиз, — если у вас нет оружия.

Она посмотрела в светлые глаза Дювернуа, увеличенные стеклами сильных очков, и сказала:

— По существу, вы оба ничем не можете мне помочь.

Увидев, как заволновался Алекс, она ласково взяла его за руку.

— Милый, я говорю только о прошлом…

— Я пойду с тобой, — сказал Алекс, словно решив трудную задачу.

— Это из-за мамаши, — пояснила Лиз, обращаясь к Дювернуа.

— Потому что он живет у нее?

— Он живет с ней.

— Да не может…

Дювернуа подавленно замолчал. Опять он, как дурак, повторил свою поговорку. Эта девчурка просто сбивает его с ног, он чувствует себя балансирующим на краю пропасти. Дювернуа с трудом овладел собой.

— Это невозможно, Лиз, потому что Лавердоны думают, что им все дозволено. Если я вам нужен — располагайте мной.

На Лиз были темно-зеленые очки в тонкой золотой оправе. В них она не выглядела больше озорной девчонкой. Скорбная и бледная, она напоминала теперь тоскующую кинозвезду.

— Я рада, что вы пойдете со мной. Только я вас не понимаю. Вы говорите, что Лавердон совершенно уверен, что ему все дозволено?

— Да, но я не думаю, что так должно быть.

— Почему же вы не хотите, чтобы я его убила?..

— Потому что это ничего не решает.

— Но вы тоже допускаете, что будет война. Водородная бомба всех нас обрекает на гибель, и было бы справедливо, чтобы прежде нам было дозволено многое. Я, например, так и не начала жить.

— Наверно, это так, Лиз, но нельзя, чтобы была война. Это касается и вас тоже.

— А что я должна делать со своей жизнью?

— Жить. Подумайте, Лиз. Вы не захотите предпринять ничего такого, что заставит страдать Алекса. И для вас тоже так лучше. Сделайте еще шаг вперед. Подчините свою жизнь тому, чтобы войны не было.

— Но почему мне нельзя убить Лавердона?

— Не надо. Вы напрасно погубите себя. Ребенок по Достоевскому — это не он. Это вы, и вы сами себя замучите без всякой пользы.

В одной из огромных витрин кафе Лиз удалось увидеть свое отражение, и она перестала спорить с Дювернуа.

На шее у нее все еще было тонкое золотое ожерелье, подаренное Даниелем. Она вскочила, точно пойманная на месте преступления.

— Хорошо, я пойду позвоню туда.

* * *

Дювернуа еще не знал, как он будет выходить из положения. Вращающаяся дверь отеля «Мексико» прижала к нему Лиз. Она опять приняла тот решительный, даже наглый вид, который так охотно на себя напускала.

Темные очки полумаской закрывали всю верхнюю пасть лица, но очертания рта стали заметно тверже.

И еще что-то изменилось в ее наружности, как будто бы шея стала длиннее? Да, ведь на Лиз было ожерелье… Дювернуа чуть было не сказал ей об этом, но своевременно удержался, поняв, что потерять его она не могла.

Портье разговаривал с ними весьма сухо:

— Мсье Лавердон вышел и вернется не раньше ночи, если вернется вообще…

Мадам Рувэйр также нет дома. Ох, уж эти журналиста…

Лиз вывела своих спутников на улицу.

— Значит, мама подумала часок-другой и испугалась…

Они бестолково топтались на тротуаре бульвара Распай. В их плане было лишь одно слабое звено, но зато существенное. Лавердон вообще мог исчезнуть… Быть может, сама мадам Рувэйр предупредила его… Лиз думала о другом, но, заметив беспокойство своих спутников, сообщила, что это мало похоже на Лавердона. Вдруг она сделала резкое движение.

— Подождите!

Дювернуа проследил за ее взглядом и увидел, что немного выше по бульвару Распай остановилось такси. Долговязый детина в светлом вылез из машины и стал расплачиваться с шофером.

— Это он! — шепнул Алекс.

Лиз двинулась к Даниелю; Дювернуа почувствовал на спине неприятный холодок. Лавердон подошел к ним.

— Ого, целая делегация… Ты делаешь успехи, детка. Это, я полагаю, оскорбленный отец семейства, — он кивнул на Дювернуа, — а это — верный рыцарь…

— Может быть, мы поднимемся в вашу комнату и поговорим там? — спокойно спросил Дювернуа. Минуту назад он не считал себя способным говорить так хладнокровно.

— Зачем? Я не боюсь гласности!

— Как вам угодно.

— Вы пришли меня шантажировать? Со мной это не пройдет!

— Не забывайте, что я не вашего круга, мсье Лавердон. Погиб молодой человек. У нас есть основания думать, что вы к этому причастны.

— Я не знаюсь с маменькиными сынками.

— Почему же тогда Максим… — Дювернуа напряженно вспоминал его фамилию, но так и не вспомнил, — …почему Максим застрелился из пистолета, принадлежащего вам?